Марийон, вдова торговца рыбой

Платонова Вера

– Давай-ка лучше, подруга, убирать товар, да мыть прилавки. Закончим пораньше. А то ж еще помыться, отдохнуть немного, да плясать весь вечер! – подмигнула Марийон Миленке.

Та издала торжествующее «уиииииии» и торопливо засобиралась.

По дороге домой Мари заглянула к ветеринару. На рынке она слыхала, что прошлый дивский ветеринар с женой переехали южнее, в Ризоты, продав лавку преемнику помоложе. Ветеринарная лавка представляла собой два или три манипуляционных кабинета, и непосредственно прилавок со всякими снадобьями. Животных у Марийон не было, но она иногда заходила сюда за мазью, которая использовалась доярками для смазывания коровьего вымени,

чтобы избежать растрескивания и огрубления нежной кожи буренок. Путем пробы всевозможных косметических средств, мазей, аптечных кремов, разного рода масел и даже некоторых продуктов вроде сливочного масла и сметаны, Марийон все же не нашла лучшего средства для своих многострадальных рук.

Дверь была открыта, но внутри царила тишина. Марийон углядела небольшой колокольчик на стойке со счетами и легонько тряхнула им. Спустя пару секунд из-за двери с надписью «Операционная» выглянул интеллигентного вида молодой человек с руками в окровавленных перчатках и попросил чуть подождать, пока он закончит операцию.

– Видите-с, помощница моя отпросилась сегодня, так бы она отпустила вам мазь. А я пока весьма занят. Оперирую. – он почему-то смущенно покраснел. – Но если вы обождете минут с десять, я отпущу вам мазь с превеликим удовольствием! Я вас видел сегодня утром на рынке, не знал, что у мадам есть корова!

Марийон посмотрела на свои руки и тоже смутилась.

– Да мне не то, чтобы для коровы. Мне, в общем, для себя. Для рук. Но вы не беспокойтесь. Я лучше завтра зайду.

– Конечно, конечно. Всего доброго!

Из операционной послышалось слабое поскуливание. Марийон мысленно пожалела бедную собачку и искренне пожелала ей благополучной операции.

На выходе из лавки обратила внимание на новенькую табличку, сообщавшую: «Д-р Октус Грайв Германн. Ветеринарный врач».

Было еще только начало четвертого, когда Марийон быстрым шагом подошла к своему дому со стороны садовой калитки. Она достала из кармашка ключик, отперла калитку, но не стала открывать, а просунула руку в щель под низом и сняла еще дополнительный защитный крючок. Открыла калитку, перешагнула через две ловушки на росомах, замаскированные листвой. В Дивске росомах никто отродясь не видел, Марийон не особо даже представляла, как эти росомахи выглядят. Но ловушки, в свою очередь, выглядели внушительно и добротно, каждая из них представляла из себя ряд капканов на неширокой доске. Марийон считала, что безопасность лишней не бывает, поэтому капканы на росомах ей пришлись по душе.

Впрочем, Марийон жила в спокойном квартале Дивска, среди ее соседей были зажиточные торговцы, уважаемые ремесленники, и даже начальник местной тюрьмы. у некоторых даже были не домики, а настоящие особняки с двумя или даже тремя этажами. Домик торговца рыбой Теодора был скромным, одноэтажным, зато с большим чердаком и просторной верандой. Но после переезда из нищего барака в Чемерицах, для Марийон он казался чуть ли не королевским дворцом.

Она закрыла калитку в обратном порядке, держа дистанцию от ловушек, чтобы ненароком не попасться самой. И очутилась внутри любимого садика, цветущего и благоухающего, как и полагается цветникам в начале сентября.

Марийон обожала свой домик и небольшой двор при нем. Она села на невысокую скамеечку и пару минут любовалась пышно цветущими астрами, неувядаемыми и бесконечно родными ее душе анютиными глазками, бархатцами, ноготками и другими незамысловатыми, но такими прекрасными цветами.

Женщина блаженно вдохнула аромат цветника, отщипнула отцветшую астру и бросила в

бочонок с компостом. По узкой дорожке она обогнула свой домик и открыла дверь веранды большим ключом, затем прошла внутрь и открыла дверь в дом ключом поменьше. Пошарив под резной балкой, достала еще один пузатенький ключик и открыла дополнительный хитрый замок. Старый Теодор никогда не жалел денег на безопасность своего дома, и после его смерти Марийон переняла это свойство с большим удовольствием. Она любила посмотреть новинки защитных механизмов и охранных устройств в скобяных и хозяйственных магазинчиках города, и частенько что-то покупала в свой дом.

Дома она первым делом разулась и пробежала на кухню, чтобы поставить на газовую плиту чайник с водой. В большой комнате растопила пару поленьев в камине. Домик торговцев рыбой пользовался всеми прелестями городского благоустройства, но Марийон любила баловать себя ощущением теплого очага, тем более отопления в ближайшие две недели подавать не собирались.

Затем она набрала себе большой таз горячей воды и поспешила сбросить пропахшую рыбой одежду. Вместе с одеждой на пол упал и припрятанный камушек. Марийон подняла его и поднесла к свету. После нахождения за пазухой камень как будто вобрал в себя ее тепло и даже приобрел слегка розовый оттенок.

У Марийон была небольшая коллекция минералов в бархатном мешочке, среди которых был большой сердолик, кусок нефрита, тигровый глаз, выпавший из защитного амулета Теодора, круглый и совершенно прозрачный горный хрусталь и даже маленький кубик из болотно-зеленого змеевика, который когда-то имел застежку и служил ей сережкой, пока парная серьга не потерялась где-то в саду. Она сунула «форелевый» камушек в мешочек, подумав показать его, как будет время, местному ювелиру или хотя бы Джоде Перекупщику, который находил и скупал всякое барахло за бесценок, и перепродавал это за чуть меньший бесценок в одном из уголков рынка.

После водных процедур и перекуса, время позволяло Марийон еще поспать часик-полтора, и она с удовольствием растянулась на большой двуспальной кровати. Сон пришел мгновенно, какую-то секунду Марийон еще слышала что-то похожее на шуршащую в углу мышь, но даже не успела удивиться этому факту, а просто провалилась в мягкую темноту.

Глава 2. Никаких аристократов. Никакой рыбы. Никаких мышей!

Марийон стояла посреди полутемного сырого помещения, ноги и руки были опутаны рыбной сетью.

С потолка капала вода. Вокруг нее толпились рыбы разных размеров и мастей. Чуть поодаль стояла высокая трибуна, какие бывают обычно в судебных заседаниях. За трибуной восседал огромный уродливый осьминог в судейском парике и криво надетом кружевном жабо. В каждом из щупалец он держал по молоточку. За стойкой напротив крупный карп шумно сморкался в носовой платок:

– и вот, два месяца назад она продавала моих детей в стеклянных банках, на этом ужасном рынке! Заживо, вы понимаете, заживо!

По рыбной аудитории прокатились возгласы ужаса, рыбы зашумели. Осьминог застучал молоточками.

– У меня никого не осталось, никогошеньки больше! Она всех нас ненавидит, всех!

Какая-то рыбина из зала истошно завыла:

– Убииииийца! Скольких наших детей она засолила и продавала литрами, литрами! Казнить ее! Они едят бутерброды с нашими детьми!

– Вы посмотрите на эту мерзкую рожу! Смотреть противно! – закричала камбала, скосив глаза.

Осьминог постучал одним молотком: