Марк Аврелий. Золотые сумерки
Шрифт:
Сегестий различил погоню, когда погрузка уже заканчивалась. В плотно надвинувшихся сумерках на перевале вдруг очертилось облачко пыли. Скоро до беглецов донесся стук копыт. Клавдия тут же поднялась на борт. Следом за ней Сегестий отправил на борт матросов, Бебия, затем, простившись с Осторием и его людьми, поднялся сам. Капитан приказал вставить в порты весла, отвязать причальные концы, однако, как нередко бывает у мелководных причалов, почтовая галера никак не желала тронуться с места. Сегестий и все мужчины, не занятые на корабле, сбежали по трапу и, ухватившись за лопасти весел, совместно с Осторием попытались сдвинуть застрявшую у каменной стенки галеру. Трудились несколько минут, упирались ногами в камни на причале — все напрасно. То ли каменистое дно дало о себе знать, то ли капитан негласно перебрал товаров в Селевкии.
Через
Налетевшие сразу обстреляли галеру из луков. Стрелы упали в море, продырвили в нескольких местах косой парус, поднятый на съемной мачте на корме. Матросы, просунув весла в порты, вновь попытались оттолкнуться от предательского берега, однако лопасти скребли по земле.
Осторий со своими молодцами первыми встретили нападавших. Отбив атаку переднего всадника — тот, по — видимому, был из арабов, на голове чалма, — он на ходу, поднырнув под скакуна, продырявил мечом лошадиное брюхо. Лошадь страшно заржала, опрокинула седока, тот упал на своих спутников. В это время Сегестий, Бебий и охранники изо всех сил, на счет «три» разом надавили на весла. Между тем один из спутников Остория успел ухватиться за копье и, резко дернув, стащил с коня второго всадника. Убивать не стал, поставил ему на грудь ногу, занес меч над головой. Нападавшие отхлынули. Осторий вытащил из-за пазухи мешок, выхватил оттуда золотую монету и показал ее опешившим преследователям.
— Ребята, умерьте пыл, и это золото ваше!
— Нам Витразин головы отрежет! — ответил один из конных. На нем были кожаный колет и шаровары.
— А вы спрячьтесь. Слыхали новость — Марк жив, так что недолго вашим хозяевам топтать землю.
— Не врешь? — недоверчиво спросил ближайший к Осторию всадник.
Пока они переговаривались, Сегестий с помощью Бебия и своих товарищей пытались сдвинуть корабль. Наконец галера дрогнула и закачалась на волнах, теперь только трап, ухватившийся за землю железными крючьями, удерживал корабль.
Со стороны перевала послышался топот, над едва различимой в сумерках дорогой вновь выросло большое облако пыли. Люди Витразина принялись горячить коней, поднимать их на дыбы, однако в атаку бросаться не спешили, видимо, решили подождать подмогу. Между тем все, кто был на берегу, даже Осторий со своими людьми, подгоняемые Сегестием, столпились у трапа, поджидая свою очередь. Неожиданно пущенная из конной толпы стрела впилась кому-то из гладиаторов, уже почти добравшегося до корабельного фальшборта, в горло. Он ухватился за оперение и свалился в воду. Сегестий и Осторий разом бросились на конников. Те тут же отступили, однако Сегестий удалось поддеть одного из рабов Витразина копьем. Раб страшно завизжал. В следующее мгновение к причалу подскочила конная декурия. Солдаты вмиг окружили площадку перед причалом. Работали слаженно, выставили копья, постарались оттеснить Сегестия и Остория от трапа — тот только краешком держался за причальный камень. Осторий успел взбежать на палубу, в следующий момент два солдата сверху бросились на Сегестия. Он успел стряхнуть их, но этой задержки хватило, чтобы еще несколько человек навалились на Сегестия.
Бебий страшно закричал и, расталкивая людей на борту, бросился к трапу, однако Клавдия мешком повисла на нем. Срывающимся на визг голосом закричала.
— Не пущу! Не пущу!..
Галера успела отойти от берега на заметное расстояние, когда с берега хрипло, отрывками донеслось.
— Виргулу не бросайте. Спаси вас Христос! Мира вам, детей!.. Спаси вас…
* * *
Первым указом провозгласившего себя императором Авидия Кассия оказалось распоряжение лишить чести центуриона Сегестия и предать его казни за «предательство и дерзость». Под «предательством» следовало понимать отказ принести присягу на верность новому правителю, а под «дерзостью» — хулы, которые во время допроса изрекал Сегестий Германик. Хулой было признано заявление о том, что император Марк Аврелий жив, и мятежникам лучше повиниться перед ним. Вторым распоряжением Авидий назначил своего сына Мециана префектом претория в Риме. На эту должность очень рассчитывал, Корнициан, однако напуганный внезапно проснувшейся кровожадностью нового правителя, легат пропретор промолчал.
Сегестия казнили на
Дождались… Сегестий взмолился громко, взрыдал о детях, с которыми скоро встретится в небесном царстве. В последний раз Сегестий возблагодарил Господа нашего Иисуса Христа. В следующее мгновение лев, вырвавший человеку внутренности, сломал ему шею.
Антиохия — город в ту пору на четверть христианский — в тот же миг отвернулась от Кассия, назвала его «живодером» и «слугой диавола».
Глава 8
Наместник Каппадокии Марций Вар первым известил императора о мятеже Авидия Кассия. Он же убедил легата Вифинии* (сноска: Каппадокия — область в центре полуострова Малая Азия. Вифиния — область на севере того же полуострова) Клодия Альбина не спешить с присягой на верность узурпатору, пусть даже подчиненные ему войска были склонны перейти на сторону сирийца. Встретились они в столице Вифинии Никомедии, разговор получился короткий — официального извещения о смерти Марка Аврелия Антонина не поступало?
Сенат молчит?
Значит, и нам нечего высовываться.
Вар продолжил.
— Можно сидеть и помалкивать, только вряд ли подобная позиция доведет до добра. Не мешай мне добраться до Сирмия и лично поговорить с Марком. Если дело худо, я и мои легионы присоединятся к тебе. В любом случае я даю слово сразу известить тебя о том, что творится в ставке.
Альбин вздохнул, потом, ни слова не говоря, кивнул.
Марций Вар, мчавшийся в Сирмий со всей возможной быстротой, прибыл в ставку в тот самый момент, когда врачи во главе с Клавдием Галеном сумели сбить жар, до смерти измучивший императора. Еще через сутки закончились кровавые испражнения, и вечером того же дня Марк Аврелий выслушал прибывшего легата, поблагодарил его и Альбина за верность, посочувствовал Авидию. Вар удивленно глянул на исхудавшего, пожелтевшего повелителя. Марк, заметив взгляд легата, предложил Марцию написать личное письмо сирийцу. Слабым голосом объяснил, что в письме уместно известить Авидия, что угроза смерти миновала, и принцепс почувствовал себя лучше. Если Авидий немедленно пришлет ходатайство о помиловании, Марк благожелательно рассмотрит его просьбу. Сослаться Авидий может на что угодно: на гнев богов, помутивших его разум, на душевную немощь или уступку страстям, в частности, соперничеству и враждебности. На злоумышленников, подбивших его на дурной поступок — их имена наместник Сирии может не раскрывать. В этом случае, закончил Марк, репрессий не будет. Срок — три недели, далее император не может откладывать начало летней кампании на севере.
Марций Вар не смог скрыть удивления.
— Верно ли я расслышал тебя, государь? — спросил он. — Не будет ли подобное милосердие потачкой государственным преступникам, его детям, близким и все уличенным негодяям, взявшим сторону предателя, устремившегося к тирании?
— Ты, Марций, расслышал верно, — ответил Марк.
Следующий вопрос Вар задал не без некоторого внутреннего колебания, не без опаски, однако выдержки не хватило справиться со жгущим любопытством.
— А если победит дерзнувший узурпатор?
— Не так уж плохо, Вар, мы почитали богов, не так плохо живем, чтобы он смог победить нас. И не думай, что я потакаю негодяям или проявляю неоправданное милосердие к предателям. Я исхожу из практических соображений. Вспомни, семь из десяти принцепсов до божественного Траяна погибли насильственной смертью, и о каждом из них можно сказать, что имелись веские основания, по которым они были убиты. Разве Нерон не заслуживал смерти? А Калигула, объявивший себя богом? Или Домициан, жестоко пытавший любого, на которого поступал самый незначительный донос? И ни один хороший император не был так просто побежден теми, кто поднимал восстания, хотя таковых было немало. Вспомни Августа, Траяна, Адриана, моего отца! Разве не следует в подобных случаях брать пример с хороших образцов и отвергать дурные? Вспомни, все тираны, пытавшиеся захватить власть, погибли вопреки воле этих государей и без их ведома. Только так можно устранить корни смуты. Попробуй вразумить Авидия.