Марка страны Гонделупы
Шрифт:
В начале двенадцатого Кирилка добрался наконец до дома. "Ох и денек же был!" - подумал он и вдруг нащупал чай, о котором совершенно забыл и который таскал в кармане с самого утра. А где же сдача? Сдача с пяти рублей. Но сколько Кирилка ни шарил по карманам, за подкладкой пальто и даже зачем-то в шапке, денег он не нашел. Тут он вспомнил, что впопыхах не взял их у продавщицы. Но как вернуться без денег домой? Что скажет тетка?
И Кирилка побежал обратно к магазину по пустым улицам поселка. А как лаяли на него собаки, выскакивая
Но, разумеется, магазин был уже закрыт. Вместо многих ярких лампочек через широкие окна виднелась лишь одна-единственная. Она освещала пустые теперь прилавки, полки и все тихое, непривычно безлюдное помещение.
Обратно домой Кирилка брел медленно-медленно. Он оттягивал минуту, когда ему придется признаться тетке в том, что он позабыл у продавщицы сдачу...
Но дома, к счастью, все спали. Крадучись, Кирилка пробрался в комнату и, не раздеваясь, улегся на свое место.
Что-то будет с ним завтра? Что он ответит тетке, когда та посмотрит на него колючими глазами и спросит: "А сдача? Где сдача, негодный мальчишка?"
Ох! Но ведь деньги не пропали. Он просто забыл их взять у той продавщицы. Он помнит это. И ведь она вернет их!
Магазин открывается только в восемь. Но он встанет гораздо раньше, пока тетка еще не проснулась. Он дождется возле магазина и, когда тот откроется, получит обратно деньги, отнесет тетке и как раз успеет к девяти в школу. Да, да, да, так он и сделает.
Эта мысль немного успокоила Кирилку.
Но все равно спал он тревожно. То и дело просыпался, поднимал от подушки голову, смотрел на окошки, боясь пропустить серый утренний рассвет...
Глава двадцатая
Кляксы снова капают на тетрадь
Когда Кирилка выскочил из дому, краешек неба уже засиял, а снег на крышах стал медленно розоветь.
И тетка, и дядя, и двоюродный брат Генечка, и соседи - все еще спали. Было очень рано. Солнце только всходило, и кое-где на улице поселка горели ночные фонари, но свет их сейчас был чуть виден.
Ровно в восемь магазин открыли, и Кирилка кинулся к прилавку штучных товаров:
– Тетя отдайте мою сдачу...
Продавщица удивилась:
– Сдачу? Какую сдачу?
– Вчерашнюю, - испуганно сказал Кирилка и стал показывать на сложенный за стеклом прилавка чай.
– Мы с Вовкой вот этот покупали... Самую махонькую пачку.
Но продавщица знать ничего не знала о сдаче. Зевнув, ответила:
– Не мешай мне работать, - и принялась укладывать на полку разные банки, коробки, бутылки.
Кирилка был слишком робок, чтобы вступать в споры, объяснять.
Понурившись, отошел от прилавка. Но для него все было кончено: сдачу - четыре рубля восемьдесят пять копеек - ему не хотели отдавать... А может, он просто потерял деньги?
Ему даже в голову не пришло, хотя это прямо бросалось в глаза: продавщица за одну ночь выросла
Нет, этого Кирилка не заметил. Ему было не до того. Он понимал одно: вернуться к тетке с одной пачкой, пусть даже самого лучшего чая, нельзя. Нельзя ни под каким видом. А что делать дальше, он не знал...
Глубоко вздыхая, он побрел в школу. Больше идти было некуда.
Однако пришел он слишком рано. Школьные двери были открыты, но учеников пока не было. И казалось, школа еще не пробудилась после ночного сна - так непривычно тихо было здесь.
И зеркало в раздевалке. И ряды вешалок за высоким деревянным барьером. И маленький книжный киоск, где можно было купить тетрадку или перо. Все как-то странно присмирело. И, может, потому, что кругом все было чересчур тихо, Кирилка тоже на цыпочках тихо подошел к вешалке и зацепил пальтишко за свой постоянный крючок.
В это утро он видел школу как будто первый раз. Он медленно шел по коридору нижнего этажа и читал надписи на классных дверях.
Вот первый класс "А". Тот самый, где учатся они все: Кирилка, Петя и Вовка. Дверь слегка приоткрыта.
Кирилка заглянул внутрь. Ничего нового он не увидел. Все ему здесь знакомо, до последнего гвоздика на стене. Но потому, может быть, что было еще слишком рано и лучи утреннего солнца косо падали на парты, на учительский столик и на желтый пол, лакированная поверхность всех этих знакомых ему предметов отражала ослепительное сияние, и весь класс светился какой-то необыкновенной чистотой.
И Кирилка с легкой, ему самому непонятной печалью смотрел на этот класс, где ему всегда было так хорошо.
Потом он прикрыл дверь своего класса и поднялся на следующий этаж.
И снова прошел весь коридор, с одного конца здания до другого, читая все надписи на классных дверях. Чем выше он поднимался, тем старше становились классы на этажах. А на четвертом, последнем, были только восьмые, девятые и десятые, и там учились, безусловно, самые умные и знающие девочки и мальчики их поселка. Там была и пионерская комната. И комната для приготовления уроков. И еще какие-то кабинеты, куда Кирилка не посмел заглянуть.
Как будто впервые он видел эти просторные коридоры, похожие на длинные светлые залы, эти знакомые классы, эти огромные прозрачные окна. И даже пальма с широкими листьями, которая стояла в зеленой кадушке у одного из окон коридора, показалась ему красивой, хотя прежде он не обращал на нее никакого внимания.
Осторожно провел он пальцем по тому листу, который ниже других склонился к полу, и увидел, какая ярко-зеленая полоса осталась на его пыльной поверхности. Тогда Кирилка хорошенько протер ладошкой весь пальмовый лист. И пальма задрожала, затрепетала до самой макушки, будто благодарила его за такую заботу.