Маркус и Сигмунд

Хагерюп Клаус

— А еще я хотел попросить тебя написать Сигмунду.

— А почему он сам не попросит?

— Наверно, он сам очень занят, — ответил Маркус и покосился на Сигмунда, который стоял в самом дальнем углу школьного двора и листал книгу.

— Можешь тоже написать «Привет дорогому Сигмунду»?

— Думаю, хватит одного моего имени, — сказала она.

Когда Маркус вернулся к Сигмунду, тот переминался на месте.

— Она что-нибудь сказала?

— О чем?

— Обо мне?

Маркус покачал головой:

— Нет, но зато написала автограф.

Он протянул блокнот. Сигмунд схватил его трясущимися руками, а потом издал

негромкий возглас неудовольствия:

— А куда делся «дорогой Сигмунд»?

— Не знаю, — ответил Маркус. — Она посчитала, что одного ее имени хватит.

— Это она мне назло, — сказал Сигмунд.

— Может быть.

— Что там у тебя?

— Блокнот с автографами, — сказал Маркус.

— Она тебе тоже дала автограф?

— Да.

— Можно посмотреть?

Маркус немного задергался. Ему не нравилось, как стала развиваться ситуация.

— Зачем это? Точно такой же автограф.

Он сам заметил, насколько неестественно звучал его якобы равнодушный голос. Сигмунд прищурился:

— Я все равно хочу посмотреть. — Он выхватил у Маркуса блокнот и открыл на последней странице. — Ага!

— Что «ага»?

— Вот, значит, где он!

— Кто?

— Дорогой привет, — сказал Сигмунд с сарказмом. — Вот, значит, благодарность.

— Благодарность за что?

— За все, что я для тебя сделал.

— А что ты для меня сделал? — поинтересовался Маркус.

— Ну конечно, ты все забыл, — сказал Сигмунд. — Прости меня. Прости, что был твоим другом.

Маркус не совсем понимал, с чего они вдруг стали недругами, но рассчитывал, что это пройдет. В конце концов, это просто ревность, а о ней Маркус знал все. Он сам ревновал по меньшей мере пару сотен раз за свою четырнадцатилетнюю жизнь, и тогда он сам был таким же непредсказуемым.

Прошло два дня, а Сигмунд по-прежнему ревновал. Когда Маркус напомнил ему, что вообще-то потерял способность любить и поэтому не мог представлять никакой угрозы, Сигмунд ответил, что подозревает, будто синдром хронической любовной опустошенности — это чистый обман, чтобы наилучшим образом протиснуться вперед в очереди за девушками.

— Совершенно очевидно, Макакус, что она тебя легко зацепила, — говорил он и смеялся громко и безрадостно.

Сигмунд вел себя как настоящий четырнадцатилетний подросток, но таким он и был, размышлял Маркус, который был на полгода моложе, но куда с большим опытом по части ревности.

Сигмунд все еще жил у Маркуса, но фантастические обеды закончились. Теперь они чаще ели готовую пиццу и куру-гриль в полном молчании. Сигмунд был единственным, с кем он мог говорить обо всем не смущаясь, но теперь они не могли больше говорить ни о чем. Маркус думал, что, наверно, будет лучше, если Сигмунд вернется к себе, но не смел этого сказать.

Как бы он хотел, чтобы Бента не переезжала на Рюдосен. Маркусу нравилось быть незаметным, и он никогда не понимал, что плохого в том, когда тебя называют «серенькой мышкой». Он с удовольствием бы был серенькой мышкой. Он предполагал, что серенькие мышки по большей части живут тихо и мирно и занимаются своими делами. Они не были пупами земли, но Маркус не представлял себе ничего хуже, чем быть пупом земли. Если все вдруг посмотрят на тебя одновременно, можешь быть уверен, ты споткнешься —это тоже был один из законов Маркуса Симонсена, номер четырнадцатый. Когда он вырастет, он напишет маленькую книжку со всеми

своими законами. Возможно, она послужит утешением и небольшим предупреждением всем остальным сереньким мышкам, блуждающим по этой земле.

До приезда Бенты Иверсен ему в основном удавалось в мире и спокойствии пройти через школьный двор, но слух о ее словах «как здорово снова увидеться» быстро распространился, и неожиданно он тоже оказался в центре внимания. Ему пришлось оставить свой автограф на сумке Веры Паульсен из восьмого класса и не меньше двадцати раз ответить на вопрос о том, как они с Бентой познакомились. Маркус понимал, что Сигмунд огорчится еще больше, если сказать правду, поэтому придумывал одну историю за другой, а слухи ползли все быстрее.

Когда Пер Эспен спросил, правда ли, что Маркус познакомился с Бентой Иверсен в баре подводного кино на вершине Галлхёпиггена, [4] Маркус попросил оставить его в покое. Что Пер Эспен и сделал на две минуты. После чего появился вместе с Райдаром, который поинтересовался, не хочет ли Макакус получить по морде. Маркус не хотел. Потому он отправился домой, хотя до конца дня оставался еще один урок.

Теперь был новый день, и он шел в школу, рассеянно уставившись на штаны влюбленного прежнего друга.

4

Самая высокая гора в Норвегии, 2469 м.

Сигмунд Бастиансен Вик обычно очень хорошо одевался и прекрасно выглядел. Эллен Кристина говорила, что он чем-то напоминает ей английского актера Хью Гранта. И сейчас можно было сказать, что Сигмунд выглядит хорошо. На первый взгляд. Темные волосы волнами спускались по красивой голове. Белая хлопковая рубашка была свежевыглажена и очень подходила к синему вельветовому пиджаку, придававшему Сигмунду своего рода небрежные черты интеллектуала. До колен. А там происходило нечто. Там начинался зад. Конечно, не в реальности, потому что зад у Сигмунда находился сразу же после спины, как у всех остальных. Но только не сегодня. Сегодня казалось, что зад спустился до колен. Более того, выглядело это так, будто Сигмунд волочит его за собой по дорожке. Дело в том, что он купил новые штаны. Дорогие. Модные рэперские штаны.

Некоторые парни могут ходить в рэперских штанах, не привлекая внимания. Другие не могут. Сигмунд выглядел смесью Хью Гранта и четырехлетнего мальчугана, у которого в детском саду случилась неожиданность. Именно элегантная верхняя часть Сигмунда особенно привлекала внимание к части нижней.

На него уставился не один только Маркус. Много людей следило за удивительным двойным человеком, с высоко поднятой головой затаскивавшего волочащийся зад на школьный двор.

При нормальных обстоятельствах Маркус предупредил бы Сигмунда, чтобы тот не надевал новые штаны в школу, предварительно не опробовав. Он мог бы, например, показать их Эллен Кристине и Муне, с которыми оба они гуляли несколько месяцев назад. Теперь они остались просто хорошими друзьями. Кроме Сигмунда именно девочки были лучшими друзьями Маркуса. Однажды они вчетвером организовали тайный клуб. Они поклялись помогать друг другу всякий раз, когда у кого-нибудь из членов клуба возникнут серьезные проблемы. До сих пор помогали только Маркусу, но теперь в кои-то веки помощь требовалась Сигмунду.