Марс наш!
Шрифт:
Я огляделся, стараясь собрать в кучу разбегающиеся после таких длинных суток мысли, чтобы выдать что-то вменяемое и воодушевляющее. Понимая, что эта битва мной уже проиграна, я просто отпустил на волю свою интуицию и позволил ей найти нужные слова в мутных глубинах памяти.
А интуиция, эта коварная и капризная дама, начала подсовывать мне совсем уж непотребства наподобие «Часовой — это не профессия, это половая ориентация», причем голосом военкома. Подавив смешок и позыв озвучить подобный тост — не поймут-с — я приосанился и с видом
— Бойцы!
Притихшие курсанты притихли, а в их скрестившихся на мне взглядах начали плясать восторженные искорки — тон я задал правильный.
— Кто круче нас?
Я пристально всмотрелся в лица ребят и, вскинув вверх руку с бокалом, с подъемом продолжил:
— Всего несколько человек — и все они уже мертвы!
После секунды потрясенной тишины весь присутствующий личный состав повскакивал с мест, чтобы уже стоя проорать что-то совсем уж нечленораздельное. Глаза у всех сверкали, у Лизы предательски дрожал подбородок, а Пятый с выпяченной челюстью одобрительно позыркивал на меня. «Спасибо, кэп, за простые и сильные слова — никогда не подводишь,» — подумал я.
Под звук сталкивающихся в салюте бокалов разнеслось «Ура! Ура! Ура!», и я решил, что пора закругляться.
— Боря, это тебе! — вручил я парню новый, купленный ещё у метро, телефон с симкой. — Позвони, как закончите тут с посиделками. Я вас заберу.
— Сумрак, а ты что, уходишь? — округлила глаза Гагарина.
Ну точь-в-точь как ребёнок, который, находясь в магазине, вдруг осознал, что не видит маму.
— А я…
До чёртиков хотелось сказать правду — «домой». После событий этих нескольких дней больше всего в жизни мне хотелось сначала забраться в душ, потом укутаться в свой любимый махровый халат, начислить в подаренную дочерью кружку «Самый лучший в мире писатель» и наконец завалиться на свой продавленный диван.
Желательно, суток на трое. С такими мыслями я шёл домой по апрельской слякоти, пропитанной реагентами. За время моего отсутствия Москва совсем не изменилась. В воздухе витали доносящиеся с вокзала ароматы креозота, выхлопных газов, дорогих духов и, кажется, шаурмы из ближайшего перехода.
Сначала через один подземный переход у станции метро «Савёловская», затем через другой. Два квартала по спальным районам, по привычке срезав через дворы угол, и вот слегка замёрзшими пальцами я уже открывал дверь домофона. Как будто и не было ничего! Не было комсомольцев, без спроса и предупреждения ворвавшихся в мою жизнь, не было никакой «Земли-1» и академии молодых Часовых.
Да самих Часовых как будто бы тоже никогда не существовало. А я просто, как часто бывало в подобные весенние вечера, выскочил до ближайшего супермаркета за коньяком и сигаретами.
По привычке машинально сунув руку за ключами, я обратил внимание, насколько непривычно высоко расположен карман на костюме Сумрака. Надо отметить, что на вид и наощупь он был много дороже того, что я мог позволить себе. Хотя
Или теперь, наверное, будет правильнее говорить «для меня»?
Вытащив ключи за брелок, я не без прицеливания — ох уж эта подгонка роста «под Сумрака» — вставил ключ в замочную скважину и повернул его один раз. И тут начались странности.
Обычно я не закрывал дверь на два оборота, но в этот раз… Я с улыбкой вспомнил, что последний раз дверь квартиры закрывала Лиза, а она, с её педантичностью, вполне могла закрыть дверь и на два оборота. Это меня успокоило и даже развеселило.
Однако, как оказалось, я ошибался. Стоило мне толкнуть дверь в, как мне казалось, пустую квартиру, как…
Вместо тёмного, немного пахнущего затхлостью нежилой квартиры коридора меня поначалу ослепил яркий свет всех включенных лампочек! А стоило проморгаться, как я потерял дар речи. Потому как буквально в метре от двери передо мной в моих тапочках с протоптанными задниками, в моём шикарном махровом халате и с моей кружкой «Самый лучший в мире писатель», также обескуражено хлопая глазами, стояла моя полная копия!
Тот же рост, те же карие глаза. Но были и отличия.
Чуть более светлый, почти соломенный цвет волос, чуть более брутальные скулы и любимая женщинами ямочка на подбородке.
Он выглядел как модель, как сын маминой подруги, как лучшая версия меня!
Однако кое в чём я оказался лучше, потому как от оцепенения и шока именно я отошёл первым.
— …
— …
Переступив через порог, ведь здороваться и прощаться через порог — плохая примета, я собрал мужество в кулак и протянул ему руку.
— А ведь все думают, что ты умер! — и изобразил некое подобие улыбки. — Ну что, Сумрак, давай знакомиться?
Постскриптум…
Ребята отдыхали уже третий час. Кузя, как только ушёл Сумрак, сразу затребовал пива, Пятый и Борис по очереди заказывали каждую из алкогольных позиций, будто хотели попробовать все позиции в меню. Даже Цлав и Толмацкий развлекались, добавляя табаско во все коктейли.
А Лиза не пила. И потому сегодня в компании боевых товарищей ей было немного скучно и одиноко.
А ещё никто не хотел танцевать.
Вот никто! Борис, получив от Сумрака мобильный телефон, лазил в каком-то там «антернете», Кузя оправдывался всё ещё болящей ногой. А Пятый просто отрезал: «Я не танцую». Цлава и Толмацкого как партнёров по танцу Лиза вообще не рассматривала.
Потому, услышав из-за соседнего столика приглашение на танец, Лиза сначала даже не подумала, что это обращаются к ней. А затем девушка подняла взгляд и увидела там симпатичного молодого человека с правильными чертами лица. Высокий, статный. Фигурой он даже чем-то напоминал Сумрака!