Марс. Книга 2
Шрифт:
Желание возникло внезапно среди полной упокоенности. Узнать, что там, что дальше? Сразу послушно вспенился фризлайт, преобразуясь в светящуюся круговерть. Меня повлекло к границам системы…Меня? Едва начал осознавать себя, как всё прекратилось.
Я потряс головой. Так и спятить недолго. Только…
Я не цеплялся за сломанную блок-переборку, а завис в пространстве довольно далеко от роя обломков. Не от воронки гигантского пылесоса, именно от роя. С Марсом всё было в полном порядке, и редкая его атмосфера играла красновато-зелёным в солнечных лучах. И что тогда только что было? Впрочем,
– Даша! Народ! Слышите меня? Здесь Севемр! Слышит меня кто-нибудь? Приём?
И почти сразу ответ:
– Слышу тебя! – Лен, и приглушённый возглас Даши. – Можешь сориентировать?
– Пятиградусный сегмент в сторону Марса от роя! – Надеюсь, меня поняли. – Включаю проблесковый маячок.
Я притемнил обзорный щиток и включил вращающийся лазерный светильник на макушке шлема. Довольно долго ничего не происходило, и я уже начал было беспокоиться, но тут Лен сказал:
– Засекли. Давай, держись там. Не разговаривай и дыши пореже, а то смеси у тебя всего ничего.
Что ж, постараемся.
Через некоторое время с верха звёздной сферы к обломкам начала спускаться сверкающая точка – модуль. Я машинально прикинул траекторию его сближения и запустил ранцевый движок, уповая, что газовой смеси хватит добраться до МОУ раньше, чем кончится кислород. Точка росла довольно медленно, а когда обрела для невооружённого глаза очертания модуля, я затряс головой, не веря собственным глазам.
МОУ повис на тёмно-красном кольце – луче, по которому изредка пробегали пульсирующие сгустки в такт запускаемому для корректировки двигателю. Кольцо не превышало где-то вчетверо размер корпуса, и с каждой пульсацией МОУ совершал по нему оборот и увеличивался, точнее – приближался. Что-то новое в космоплавании. Додумать не пришлось: с новым оборотом странного кольца передо мной возник медленно плывущий борт модуля и открытый люк. Ну, и хвала космосу!
Модуль тряхнуло, когда я убирал скафандр в нишу. Тряхнуло сильно, на ногах я удержался лишь благодаря сдвинутой панели – дверце, в которую машинально вцепился. Новый толчок, сердитый голос Сергея:
– Прекрати уже!
Толчки прекратились. Я отпустил дверцу и осторожно уселся на диванную полку. Сразу накатила усталость и захотелось спать. С трудом удержался от зевка.
– Что тут у вас за тряска?
– У нас? – переспросил Лен мрачно. – У нас было всё нормально, пока ты не вернулся. Правда, я не знаю, что лучше: выпустили тебя наружу – и началось сползание в космос марсианской атмосферы. Приняли на борт, и пошли толчки. Но хотя бы с атмосферой всё в порядке. – Он махнул рукой на экран.
Я устало поглядел.
Рой обломков корабля в очередной раз претерпел метаморфозу и походил сейчас на сотканный из плоских нитей света конус, по которому очень медленно прокатывали мерцающие волны.
МОУ висел в пересечении неимоверного количества тех же плоских нитей – во всяком случае, на глаз было невозможно рассмотреть хоть малейшую толщину. Они упирались неисчислимыми рядами в броню модуля, и постепенно дробили её на фрагменты, растягивая затем в такие же нити без толщины.
Дьявольщина!.
– Главное, что и с планетой и с атмосферой всё в порядке. А рой мы видим, скорей всего,
– Что? – Лен привычно вскинул вверх бровь.
Чтоб тебя! Оказывается, вслух рассуждаю. Устал, эх, сейчас бы на бережок, да с Дашей… Она, кстати, поглядывает на меня. Очень, надо сказать, странно поглядывает: с тревогой и с подозрением. Как вот примет меня за пришельца!
Угу, за трёхногого. На обуви разорюсь! Что за?..
Я встряхнулся.
– Мне кажется, ты что-то знаешь, Илай! – продолжил Лен. – Ничего не хочешь объяснить?
Даша, по-моему, хотела что-то сказать, но промолчала. Сергей чуть развернулся в кресле и с интересом глядел на меня.
– Ну, особо я ничего не знаю. А насчёт всего прочего…Даша подключи, пожалуйста, мой нейрочип к консоли. Там прикидки, которые я делал у вас в расчётном центре, и прочие данные.
– Видите? – Я обвёл рукой панораму нитей, и получил в ответ недоумённые взгляды всех троих, и осёкся. – Странно, автоматика ничего не показывает.
– Она даже сползание атмосферы не показывала, – брюзгливо заметил Лен. Голос неожиданно прозвучал дребезжаще-гулко, как из далёкой огромной банки. – Я полагаю, была обычная пространственно-наведённая галлюцинация.
Да уж, обычней некуда.
Я снова прилепил к себе чип и постарался сосредоточиться и внедрить собственное эмоциональное восприятие в псевдоорганику нейроавтоматики МОУ. Получилось, как ни странно, и я облегчённо вздохнул – так было проще.
Я не стал дождаться, пока троица учёных просмотрит цифры. Профессионалам времени много не потребуется, а мне очень не нравились бесчисленные плоские нити, в которые вытягивался корпус.
– Это уже, собственно, не рой. – На экране, наконец, высветилась паутина нитей. Она колыхнулась, разбухая и опадая, замерла, снова всколыхнулась. – Я уверен, что выплеск, пришедшийся по кораблю, модулировал инициацию Планковской секунды, живущей из будущего в прошлое на определённом отрезке времени.
– Да? – скептично осведомился Лен. – А ничего, что это математическое понятие?
Я показал на экран.
– То, что мы видим – это фризлайт, дробящийся Планковской секундой. Застывший свет. И мы сейчас находимся с ним одном пространстве, вернее, одном временномм хрононе. То есть, просто хрононе.
– Невозможно! – сказал Лен всё тем же дребезжащим голосом, глядя на экран. – Во-первых, тогда мы должны видеть, если вообще могли бы видеть, мёртвую, глухую фигуру без каких-либо колебаний. Во-вторых, как увидеть застывший фотон? Тогда должно практически застыть время. И главное, люди не могут существовать в математической функции, осознавать себя людьми.
– Кто сказал? – Я злился. На себя, большей частью. Просто не знал, что делать дальше. И усталость никуда не исчезла – давила на плечи до помрачения.
– Но мы пользуемся ими для вычислений, – одновременно заговорил Сергей, голос у него был таким же, как у Лена, гулким. – То есть, овеществляем.
– И что?
– А если здесь картина мироздания немного иная? – не сдавался Хрулёв. Глаза климатолога так и горели в предвкушении необычного. – Если там, где фотоны застывают, образуя фризлайт, скорость света есть исходная, базовая, как у нас обычный шаг?