Марс. Книга 2

Астапенков Виталий

– Хм…а вообще, прикидывали относительно наземных координат, где мы?

– А как же! По кругу летаем. Под посёлком. С километровым радиусом.

– А центр?

– Любуйся! – Сергей пальцем указал в нижнюю левую часть экрана.

Там то увеличивалось, то сжималось бледно-зелёное овальное пятно метров 100 в поперечнике, судя по цифрам. И, судя по тем же цифрам, пятно являлось шарообразной субстанцией, настолько сложной, что электроника МОУ не могла спрогнозировать просчёты для отдельно выделенной 3-D картинки.

Рядом висело

окно с транслируемым оптическим изображением. Невооружённому глазу пятно представлялось чем-то вроде медузы с короткими щупальцами. Она как бы ощетинивалась ими на короткий миг и успокаивалась. Очень похоже на ропалии земных сцифоидных[8].

Мне показалось, что при каждом таком «ощетинивании» псевдоропалии втягивают в центр «медузы» на краткий миг застывающие красные линейные проблески, после чего ослепительные разряды делаются чуть темнее.

– Фризлайт[9], – пробормотал Хрулёв.

– Думаешь?

– Не знаю. Но туда рушится прорва энергии. Откуда только берётся?

– Связь есть?

– Смеёшься? Поражаюсь, как модуль-то выдерживает. Тут такая смесь энергии, что она скручивается в топологические объекты, будто в гравитационном коллапсе.

– Это как? – не понял я.

Сергей снова провёл пальцем по выделенной светопанели, очерчивая сраставшиеся пряди бледно-зелёные корней марпоники с тянувшимися навстречу им снизу красными сполохами. Соединяясь, они втягивались в «медузу», застывая на миг непонятными абстракциями.

– Уйти не пробовали?

– Не получается, – выдохнул Лен. – Нас и так с каждым кругом затягивает ближе.

Я сглотнул.

– Назовите меня чокнутым, но мне кажется, что это пятно делит материю на кванты времени и поглощает их.

– Откуда ты это взял? – удивился Лен. – И почему именно хрононы, а не фотоны или кварки?

– Ты что-то почувствовал, да, Илай? – спросила Даша.

Я кинул.

– Почувствовал. По-моему, это я затормозил наш переход в хронон. И предлагаю нырнуть внутрь, пока есть свобода выбора.

– И зачем? – Судя по лицу Лена, ему и хотелось с головой окунуться в творившееся научное безобразие, и удерживала ответственность старшего по должности.

Я вновь прицепил нейрочип. Прислушался.

– Лен, времени у нас – пара вздохов. Поэтому, как дам отмашку, ныряйте в эту «медузу», иначе тут мы и…

Меня захлестнуло уже знакомое, но оттого не менее гнусное ощущение распухания, растворения и прочих сопутствующих прелестей.

– Давайте, – пробормотал, стараясь не отключиться.

МОУ скользнул к центру «медузы» сквозь псевдоропалии. На один долгий-долгий миг меня свела судорога, после чего последовал удар. По модулю. И по мне. По всему.

Одновременно внутри меня снова полыхнул клубок света, разбрасывая в окружившую пустоту тянущиеся в бесконечность пряди. Они тянули меня за собой, разрывая на миллиарды вопящих от боли кусочков и раскручивая в спирали галактик, потом застыли на длинный-длинный миг и погасли. Осколки моего «я»,

врастая друг в друга, стремительно, но не мгновенно, выпали из того непонятного «где» и «когда», куда растащили их нити света. На долю чего-то, имеющего отношение ко времени, и вместившей в себя существование всей вселенной, вдруг прорезался замысел сущности всего сущего в процессе его зарождения и дальнейшего продолжения. И всё погасло.

Кажется, у меня начинало входить в традицию очухиваться лёжа на полке с сидящей рядом Дашей.

И ощущение некоего дискомфорта. Голова болезненно гудела, место за ухом, где был врощен нейрочип, простреливало острой болью. Даша аккуратно промакивала то место чем-то прохладным и влажным, приятно пахнущим. Потом прекратила.

– Всё, кровь уже не идёт. – Посмотрела мне в глаза. – Ты как?

– Лучше, чем выгляжу. – Я, кряхтя, сел. Потрогал ухо, нейрочип исчез, оставив довольно глубокую ранку, смазанную сейчас, скорей всего, антибактериальным гелем. Даша молча сунула чип мне в руку. Я убрал его в нагрудный карман.

– Значит, замечательно. Потому что выглядишь ты совсем неплохо, – ехидно прокомментировал Сергей. Даша молча прижалась ко мне, я с нежностью обнял её за плечи.

– А ты не завидуй, – сказал я Хрулёву. – Хочешь, и тебе чип прицепим.

– Уже не стоит, – и он кивнул на экран.

Я только сейчас обратил внимание, как мягко меня вжимает в переборку. МОУ двигался с приличным ускорением, два-три G не меньше. И в космосе.

– Не надейся, – процедил Лен хмуро, сбоку мне было видно, как с нижней губы у него капает кровь, – за обломками гоняться не будем. Идём на посадку!

Даша хихикнула. Как-то нервно.

– Если найдём – куда!

Не понял. Я сел.

Подземная полость сменилась чернотой пространства с далёкими гвоздиками вбитых в панораму звёзд.

– Как мы здесь оказались?

Лен фыркнул.

– Кто бы знал? Миг – там, следующий миг – здесь. Или это твои фокусы? – Он подозрительно сощурился.

Я вздохнул.

– Если бы.

Я повнимательней всмотрелся в экран.

– И куда мы летим?

– К Марсу, – буркнул Лен, уставившись в экран в свою очередь.

И где тут у нас Марс? А…вот он.

Ничего себе – вот так выбросило нас! 0,003% АЕ, судя по данным на экране. Почти 4 500 000 километров. И это на стандартном МОУ! Хотя, конечно, дело тут не типе летательного аппарата.

Даша шевельнулась под рукой.

– Впечатляет? Меня тоже. Представь только, вся система будет у нас в кармане, когда изучим этот феномен. Очень хочу к кольцам Сатурна…

– Хоти и дальше, – вмешался Сергей. – Сама знаешь, от изучения до осознания и воплощения могут и сотни лет пройти. Странно другое: мы идём с ускорением и, судя по данным, должны приблизиться к Марсу на расстояние, чтобы увидеть Фобос невооружённым глазом. И, несмотря на время и скорость, я бы сказал, что мы не приблизились к Марсу ни на метр.