Марш 30-го года

Макаренко Антон Семенович

– Спасибо! Это здорово! Приходите! А наши флаги где? Черт!

Он на ходу потрепао посланца по плечу и побежал к проходной будке. Парень направился к воротам фабрики Карабакчи, но по дороге вспомнил, снова полетел назад и закричал уже всем:

– Через полчаса, значит!
– успокоился и не спеша побрел к воротам.

По дорожке, размахивая палкой, хромал Алеша. Ему закричали издали:

– Эй, главнокомандующий, а где твое войско?

Алеша под углом повернул, подошел, перебросил

палку в левую руку, отдал честь.

– Отца не видели, товарищи?

– Семена Максимовича? Говорят, в город поехал.

– В город?

– Поехал! Как помещик какой! Поймал извозчика и на извозчике. Как барин!

– А ты, Алексей, смотри, - генерал, прямо генерал.

Шинель на Алеше застегнута до самого воротника, туго перетянута поясом, через плечи перешли ремни, новые, еще блестящие, на боку сурово и ловко притаилась кобура, и из нее выглядывает колечко нагана. Поднявшись на носки, Алеша крикнул на всю площадь:

– Кто в Красной гвардии - на завод! Быстро!

К нему подбежало несколько человек. Кто-то спросил:

– С винтовкой?

– Да вчера же я посылал: с винтовкой и с патронами.

– Ах, черт! Домой лететь!

– И лети!

Павел Варавва тоже ахнул:

– Кто сказал?

– Не твое дело: я тебе говорю - исполняй приказание!

Окружающие засмеялись. Марусиченко вылез поближе, хватил Павла по плечу:

– А ты поговорить хотел. Военная муштра, брат: исполняй приказание!

Павел умильно склонил голову:

– Да нет, Алеша, скажи!

– Отец приказал: постановление заводской организации.

– Здорово!
– Павел в восторге побежал к своей хате.

Степан летел через площадь, сотрясая землю, развевая полами шинели, шапка держалась у него где-то возле шеи, мокрые патлы лезли в глаза, он одной рукой отбрасывал их в сторону, а в другой держал винтовку со штыком, подымал ее и что-то орал встречным.

– Колдунов! Колдунов, гляди!
– Хохот пошел по всей площади.
– Смотри, Колдунов в наступление пошел!

Кто-то встречный дурашливо бросился удирать от Степана и заорал благим матом, другой поддержал и шарахнулся вбок, воздевая руки.

– Где наши?
– закричал Степан, подбегая.

– Наши все здесь. А ты на кого пошел? Жарь с колена прямо по окнам! Марусиченко показал на блестящие окна пономаревского дома.

Степан опустил винтовку, осклабился:

– Я тоже по окнам с удовольствием бы, да Семен Максимович запретил окна бить. Говорит, вы привыкли, сиволапые...

– Семен, тот не позволит. Ты в хорошие руки попал...

– Товарищи, не видели моего начальника?

– Алешку? Да вон же... Догоняй!

Степан кинулся вдогонку, и снова полы его шинели разошлись по ветру, и снова поднялась винтовка. Он орал

на всю площадь:

– Алешка-а!

Алеша обернулся, удивился, нахмурился. Степан был встречен привычной с фронта военной мимикой:

– Колдунов! Это что за вид? Почему все враспашку? Штык почему привинтил? Патроны где?

Степан остановился как вкопанный, по всем правилам приставил винтовку к ноге, другой рукой начал оправлять шинель.

– Патроны где, спрашиваю.

Степан поднял глаза на Алешку и увидел, что нет перед ним никакого простого, веселого друга, а стоит командир,вредный, требовательный и справедливый. Он переступил, заморгал. Возле них собрался уже кружок, но никто не шутил, не улыбался, все захвачены были глубоким содержанием события.

– На какого ты дьявола нужен с пустой винтовкой? Ты же вчера сам обьявлял по всей Костроме: патроны! Для чего штык, для чего привинтил, ирод? В штыковую атаку пойдешь? Прыгаешь по площади, как козел, кричишь! Красная гвардия!

Алеша был гневен, и Степан залепетал, вытянувшись:

– Так что, господин...

И умолк. Понял, что все кончено. Отвернул лицо в сторону и увидел вспыхнувшие молчаливые улыбки.

У Алеши вздернулась верхняя губа:

– "Господин"... Что ты мелешь?

Степан вдруг рассердился, плюнул, мотнул головой:

– А чтоб тебя...
– улыбнулся открыто.
– Запутался, Алеша! Я в один момент! Забыл про патроны!

Он ринулся назад, и опять его полы запарусили по площади. Алеша хлопнул руками по бокам:

– Ну, что ты с ним сделаешь?

Вокруг засмеялись любовно, провожая глазами рейс Степана Колдунова. Алеша двинулся к проходной будке.

13

Нашлись мастера устроить трибуну из ничего. Котляров только глянул на забор и кивнул соседу:

– Ворота снимем.

Через двадцать минут трибуна была готова. Муха, низенький, скуластый, небритый, стоял внизу и сердился:

– Какой дьявол такое придумал? Котляров? Так он же упаковщик. Другого не нашлось?

Отец Мухи, - а отцу было уже восемьдесят лет, и у него давно колени начали расходиться в стороны, - беззубый и сгорбленный, ответил сыну:

– Так он, Гриша, захватил тут всю власть. Не успели оглянуться, смотрим - трибуна. Он туда залезет, а обратно сигает. Один раз сиганул - чуть ногу не выломил.

Котляров сидел наверху, трибуна под ним ходуном ходила, он смеялся:

– Укрепим - хорошая трибуна. Ленин с грузовика говорил, слышали? Слышали - спрашиваю?

– Да слышали!

– Думаешь, ему легко было на грузовик?.. Туда посадили, а обратно на руки приняли. Так то ж Ленин? А здесь кто будет говорить? Ты, Григорий Степанович? Прямо на мои плечи, как на лестницу, становись.