Маршал 2
Шрифт:
– Вместо небольшой интрижки, на которую уже настроился весь 'свет' в Германии и Советах он делает ей предложение, и они сыграли свадьбу. После чего, что еще более удивительно, этой актрисе предлагают принять советское подданство и главную роль в новой киноленте. Что они там снимут - не важно. Но он все-таки смог утащить из-под носа у Гитлера его любимую актрису. Говорят, наш ефрейтор был в ярости. Но публично вида не подал. Ведь у него предстоит Французская кампания в которой Москва должна быть его лучшим другом. Вот и держит в себе ярость и злость.
– Она весной начнется?
– Если
– Чтобы не допустить польской трагедии, предлагаю потихоньку начать подготовку эвакуационных каналов. Пусть лучше финское правительство у нас посидит, так сказать 'в изгнании', чем его посшибают советские истребители как в Польше.
– Да, согласен. Хотя, конечно, и Великобритания не откажется к себе забрать этот больной зуб Союза. Думаю, тут придется побороться.
– Кстати, а не пора ли нам начинать готовить японский проект?
– Задал вопрос с водянистыми глазами.
– Они все больше вгрызаются в Китай, теряя позиции в Европе. Еще год-два и можно будет начинать.
– А что докладывает наша агентура?
– 'Охота на ведьм' привела к провалу львиной части наших агентов, однако, Япония сейчас слаба. Против китайцев и прочих папуасов воевать может, но не более того. Прежде всего из-за промышленности, которая развивается хоть в целом довольно бурно, но все равно уровень пока достигнут слабый, да и скорость все одно - недостаточна. Они не готовы к боевым действиям высокой интенсивности. Плюс испытывают определенные сложности с жидкими видами топливами. Советы, конечно, поставляют им определенный тоннаж тяжелой сахалинской нефти, но это их не спасает - дефицит чрезвычайный. И дальше он будет только нарастать.
Часть 4– Особенности национальной рыбалки
– Хм... тогда да, пора потихоньку начинать.Часть 4 - Особенности национальной рыбалки
– Хм... тогда да, пора потихоньку начинать.Часть 4 - Особенности национальной рыбалки
– Кузьмич! Ну и что подумает интеллигентный человек, прочтя эту надпись?
Глава 1
– Интеллигентные люди, между прочим, в трансформаторную будку с цветами не ходят!Глава 1
– Интеллигентные люди, между прочим, в трансформаторную будку с цветами не ходят!Глава 1
20 декабря 1939 года. Хельсинки
– Итак, господа, - начал Маннергейм, - вчера прошли референдумы в Прибалтике. Думаю, ни у кого нет сомнений в том, какой будет результат?
– Он оглядел присутствующих.
– Отлично. Германия, Франция и даже Великобритания признали права Советского Союза на земли в пределах старых границ Российской Империи. Польшу они захватили. Румыния добровольно вернула часть Бессарабии. Прибалтика сама вернулась. Остались только мы.
– И мы будем воевать!
– Воскликнул президент Каллио Кюести.
– Конечно, - согласился с
– Вы так говорите, словно вас это тяготит, - покривившись, произнес министр иностранных дел Йихан Нюкопп.
– Вы солдат! Это ваш долг!
– Идти на войну, которая не может закончиться ничем, кроме поражения?
– Удивленно переспросил Маннергейм.
– Ну почему же сразу поражением?
– Потому что Польша разгромлена и весной Германия обратит свой взор на Францию. Что сильно свяжет по рукам и ногам всех наших возможных союзников. Ни политической, ни экономической помощи нам ждать не откуда. Разве что США, но они далеко и вряд ли решатся на что-то серьезное. По данным нашей разведки Советы уже вполне могли бы напасть, переведя под Ленинград войска прошедшие через Польскую кампанию. Но они этого не делают. Не знаете почему?
– И что вы предлагаете?
– С недовольной миной произнес президент.
– Ничего, - пожал плечами Маннергейм.
– Максимум на что мы можем рассчитывать - это затянуть войну и попытаться выторговать пусть и ограниченную, но автономию. Но даже это станет выдающимся успехом. Именно поэтому я и говорю таким тоном. Мы обречены на поражение. В мире такой расклад, что ни один крупный игрок за нас не вступится, если Москва нападет после того, как немцы атакуют Францию и Париж с Лондоном погрязнут в войне. А это значит, что мы от них ничего не получим. Вообще. И разгром наш будет страшен и неотвратим, ибо силы несопоставимы.
– То есть, нам лучше сдаться?
– Уточнил, с издевкой в голосе, министр иностранных дел.
– Да.
– Кивнул Маннергейм.
– По крайней мере, сохраним жизни нашей молодежи.
– Нет! Этот вариант совершенно неприемлем, - произнес, чуть привстав с кресла, президент.
– Вы сами-то понимаете, что предлагаете?
– Вполне. Правительство Финляндии может выторговать у СССР широкую автономию в обмен на мирное вхождение в состав Союза. Это самый лучший сценарий в нашем случае. Все остальные заставляют нас умыться кровью.
– Но и Советы тоже ей умоются.
– Нам от этого будет легче?
– Усмехнулся Маннергейм.
– Вы правы. Да. Мы можем, теоретически, взыскать достойную плату за нашу независимость. Но мы обречены на поражение и чем сильнее мы будем сопротивляться, тем суровее с нами будут обходиться оккупанты. Зачем дразнить тигра, дергая его за усы?
– Общественность будет против любых уступок!
– Снова воскликнул президент.
– И будет права!
– Конечно, против. Ей, видимо, очень хочется отправиться копать какой-нибудь очередной канал в Среднюю Азию.
– Это мы еще посмотрим, - усмехнулся министр иностранных дел.
– Да смотрите сколько угодно.
– Усмехнулся Маннергейм.
– Наша армия может продержаться против РККА две недели, после чего фронт рухнет и начнется стремительное отступление. Если случится какое-нибудь чудо или русские будут наступать вдумчиво, то месяца полтора - два. Но в любом случае СССР в состоянии оккупировать нашу страну быстрее, чем Гитлер разобьет французов.
– Ваша позиция не делает вам чести!
– Если вы так считаете, то я с радостью оставлю свой пост. Командовать глупой и бессмысленной бойней я не желаю.