Маршал Блюхер

Кондратьев Николай Дмитриевич

И Блюхер приказал командиру полка Федору Рязанову немедленно разыскать Иванова и прислать его в штаб.

Иванов пришел к утру. Полы его шинели были разодраны в клочья. На руках запеклись глубокие кровавые ссадины.

— Садитесь, товарищ Иванов, — указал на табуретку Блюхер. — Расскажите, как выглядит этот окаянный вал.

Густой румянец залил щеки командира роты:

— Виноват, товарищ начдив, рассматривать-то вроде и некогда было. Крепко они нас поколотили. Да ведь и нехитрое дело. Они сверху видят все и лупят наверняка.

— А вы постарайтесь припомнить. Для пользы дела, понимаете?

Иванов снял папаху, покосился на портсигар,

лежащий на столе. Блюхер уловил его взгляд, открыл портсигар, предложил:

— Берите. Не стесняйтесь.

— С превеликим удовольствием, — обрадовался Иванов. — Худо у нас там, на передовых-то, товарищ начдив. Лежим на голой мерзлой земле. Без еды и курева. Костра не разведешь, кипяточку не согреешь. Называется, Крым, а холоднее, чем у нас в Ярославской губернии.

— Вот как! Оказывается, мы земляки.

— В Рыбинске наш полк формировался. Земляков-то совсем немного в наличности осталось. Весь Урал и Сибирь прошли, косая не тронула, а здесь густо полегли. Крепкий орешек попался. Перед самым Турецким валом две линии окопов с колючей проволокой. Мы их прошли, как на крыльях перелетели. А вот третья линия и есть самая главная беда. Она по самой верхушке тянется. Перед валом по стене проволочный забор в пять рядов. И во рву полоса колючки пропущена. Откуда они только проволоки набрали, гады?!

— От союзников. Французы и англичане снабжают. А как вы прошли все эти запоры–заборы?

— По–разному. В одном месте снаряды помогли, порвали колючку. В другом гранатами проход проделали. А на самой верхушке перемахнули по мертвым товарищам. Я начальник маленький и старших поносить не имею полного права, но все-таки выскажусь, как думаю. Если бы по моим следам пошли другие роты, всех беляки не успели бы порешить. И тогда мы бы зацепились за вал и устроили белым поминанье. Воевать тогда легко, когда по твоим пятам друзья–побратимы идут и в крутую минуту не оставляют в беде. А по частям разбить, понятно, нетрудно, да еще с такой вышки…

Блюхер прищурил глаза, задумчиво повторил:

— Идут по пятам… Не оставляют в беде. А ведь это очень дельно сказано. Идут по пятам. Непрерывно, волна за волной. Первая пробила проходы, вторая ворвалась в окопы, третья пошла еще дальше. Рвет оборону на всю глубину. Правильно, товарищ Иванов, на большое дело навели.

Блюхер открыл ящик стола, из коробки достал часы, передал Иванову:

— Носи, земляк, не простые, правительственные. От самого ВЦИКа. Да ты что, вроде и не рад. Зеваешь…

— Виноват, товарищ начдив. Развезло в тепле-то, рот сам открывается. Ведь четыре ночи глаз не смыкал. Разрешите хоть часик прикорну на лавочке. Шибко спать хочется.

— Здесь помешают. Ступайте в соседнюю комнатушку, к связистам.

— Спасибо, товарищ начдив. Сон, такая холера, прямо с ног валит.

Блюхер торопливо достал лист бумаги. Красным карандашом провел четыре линии. Пометил: первая волна, В нее войдут чистильщики: разведчики, саперы–подрывники, гранатометчики, резчики проволоки; они должны расчистить проходы, намеченные артиллерийским обстрелом, и проделать новые для следующей за ними пехоты. Это вторая волна. Штурмовики. Не менее шести батальонов, развернутых на фронте прорыва. Они должны пробиться к Турецкому валу. Большего они, пожалуй, не успеют сделать. В их поредевшие ряды сразу же вливается третья волна. Какова численность? Не менее трех батальонов. Задача — во что бы то ни стало зацепиться за Турецкий вал. Оборонительный рубеж огромной глубины — до Юшуня. Верст на 25 вытянули стену колючки и траншей. Значит, нужна

четвертая волна. Это будут резервные полки, не меньше трех. Они должны развить успех товарищей по оружию и пойти дальше на Юшунь. Хватит ли у них сил? Трудно сказать, но надо предусмотреть и пятую волну. Наполнить ее кавалерией и поставить задачу сбить контратакующих и выйти на чистое поле Крыма.

Самое сложное — скомплектовать первую волну. В нее должны войти бойцы, способные на самопожертвование. По–видимому, все они погибнут, пробивая проходы в проволочных заграждениях. А жить всем хочется. В первую волну придется поставить коммунистов. Да и вторую надо формировать из армейских большевиков и бывалых бойцов, ветеранов дивизии. Тренировать их на полосах препятствий у Преображенки и Перво–Константиновки. Снабдить всем необходимым.

Утром Блюхер ознакомил с планом эшелонированного штурма начальника штаба Датюка, военкома дивизии Флигельмана и начальника политотдела Строганова. Решили немедленно скомплектовать штурмовую группу из 2 тысяч бойцов и командиров.

К штурму готовились во всех частях. Коммунисты проводили беседы, читали газеты, призывали бойцов проявить высшее мужество и отвагу в предстоящем решающем бою.

По приказу начдива все полковые разведчики изучали инженерные препятствия Турецкого вала. Снова отличился любимец дивизии — красноармеец 451–го полка Павел Яковлевич Кашин, награжденный орденом Красного Знамени еще под Тобольском. Спрятавшись в развалинах разбитого дома, Павел Кашин с товарищами обнаружили, что на участке перед рвом установлен трехрядный проволочный забор и однорядный — протянут по самой стенке. Две ночи разведчики прорезали проходы и без потерь исчезали в укрытиях. Белогвардейцы выставили заставу с двумя пулеметами. В темноте Павел Кашин и его друзья проползли в ров. Заметили огоньки цигарок. Забросали заставу гранатами. Захватили пулеметы и документы. С вала брызнули ослепительным светом прожекторы. По смельчакам хлестнули перекрестным огнем. Разведчики потеряли пять товарищей, но пулеметы приволокли.

Отделенный командир Лаврентий Пономарев с бойцами скрытно пробрался к Турецкому валу и захватил офицера. Допросив пленного, Блюхер приказал Датюку:

— Немедленно представьте к награде орденом Красного Знамени отделкома Лаврентия Ивановича Пономарева. Молодец! Помог, всем помог.

Командующий Южным фронтом М. В. Фрунзе приказал командарму А. И. Корку: «…переправившись не позднее 8 ноября на участке Владимировка — Строгоновка — М. Кугаран, ударить в тыл перекопским позициям, одновременно атаковав с фронта, и не позднее 10 ноября главными силами выйти на линию Копкары— Джелишай — Яланташ. Атаку производить решительно, сосредоточив для удара крупные силы. Иметь даль-

3

нейшей задачей решительное наступление на Евпаторию — Симферополь — Севастополь». [52]

На 51–ю Московскую дивизию легла наиболее тяжелая и сложная часть боевой операции. Она должна была двумя бригадами атаковать в лоб неприступные перекопские позиции, а две другие двинуть через Сиваш в тыл противнику в направлении Армянского Базара.

Всю ночь Блюхер думал о том, как лучше выполнить директиву командарма, и только к утру свел свои тяжелые раздумья в оперативный приказ.

52

М. В. Фрунзе. Избранные произведения, стр. 407.