Маршал грозового мира

Юста

— Так четыре куска и есть! — чуть ли не торжествующе воскликнул Хоуэрс. — Разве вы не видите? Да регионы плюют на центр, они — Миры, какая им разница, что там вещают Эссентессеры? В каждом из Краев есть свой правитель, и он не обращает внимания на засевших в Облачном Мире четырех тараканов, хотя сам может быть не лучше них. Да, как вы могли бы увидеть, один кусок захотел разделаться ещё на два-три. Из нашей гадостной системы, которую никто из этих якобы правителей и не думал чистить, полезла гниль — и затопила собой половину Грозового Мира! — при этих словах синие глаза бешено засверкали, и Раль поняла:

она все верно угадала. Причиной главных бедствий Хоуэрса Эссентессера стала именно война.

— Но нельзя винить в этом только правителей, — попробовала смелее возразить Адилунд. — В конце концов, ту кошмарную идеологию приняли многие среди народа.

— Да потому что посчитали ей ключом к избавлению от этих скотин! — Хоуэрс уже чуть ли не кричал. — Потому что у них уже не оставалось никаких надежд на нынешнюю власть! Людям было все равно, за кем идти, главное, что это могло хоть что-то поменять! А власти не сделали ничего, чтобы это предотвратить! Ни-че-го! — и он опять грязно выругался. — И потому война раскурочила половину региона! Жаль только, — добавил он ненамного тише, — что до Квемеры это не докатилось. Нашим свиньям на престолах было бы полезно взглянуть в глаза тем, кого обманули из-за них. Из-за них! — вот это уже был крик. Сжимая кулаки, Хоуэрс стремительно прошел к стене и, уткнувшись в нее лбом, замолчал.

Молчала и Раль, чувствуя стыд за то, что все же направила его на эту тему, пробудив немало страданий, но так ничего за это и не получив. Хоуэрс не желал раскрываться: наоборот, только сильнее пытался уколоть всех и каждого, попутно самыми страшными словами ругая Эссентессеров, которых считал виновными в войне, а значит, и в смерти дорогого ему человека.

Наконец он снова развернулся к гостье, нисколько не успокоенный, наоборот, ещё больше разозленный.

— Они обещали! Обещали всегда, но никогда не выполняли! Они говорили, что это ерунда, а это была не ерунда! И ей потом отрезали голову, а фотографии демонстративно прислали в Квемеру — любуйтесь мол! Вот вам и безопасно! Вот вам и ерунда! — кричал Хоуэрс, все больше распаляясь. — А она была даже младше тебя! — он остановился, делая шумные вдохи и выдохи, а затем заорал: — Вон! Вон из моего дома! Убирайся!

Хор напомнил бы ему о договоре, но Раль просто не смогла этого сделать. Она стремительно поднялась и зашагала прочь из комнаты, не думая о последствиях, желая лишь поскорее уйти, чтобы не бередить душу и без того несчастного человека.

***

— Итак, памятник Фэйну Эссентессеру вам не понравился, поскольку дело явно не во мне. Ко мне вы в итоге прийти захотели, — Толл Каэндра, гостеприимно разлив чай по чашкам, разглядывал сидящую напротив Хемену. Он владел несколькими домами, но для этого разговора выбрал старинное одноэтажное здание на окраине Квемеры, словно выглянувшее откуда-то из позапрошлого века.

Снаружи оно выглядело неказисто, но внутри убранство восхищало тонким подбором предметов, каждому из которых было не менее пятидесяти лет. Сам Толл в честь прибытия гостьи даже причесался и надел темно-синий костюм, хотя в глазах его мелькало нечто диковатое, слишком свободное для официальностей, и это сильно подчеркивалось обстановкой в доме.

Хемена сама не понимала, приятно ей здесь или нет. Нравилось ощущение старины, нравился вкус хозяина,

но этот хозяин очень сильно тревожил. Совершенно непонятный, странный, вроде и спокойный, но, похоже, готовый унестись куда-то вихрем и заодно унести с собой всех, кто только попадется под руку.

— Я не пришла к памятнику, так как была занята, — соизволила ответить Хемена на риторический вопрос собеседника. — А эта ночь у меня свободна, и, кроме того, я сейчас выполняю по-настоящему важное дело.

— Караулите меня, — уточнил Толл. — Что ж, это весьма почетно и очень нужно в сложившейся ситуации. Будем надеяться, что эта ночь принесет пользу всем.

— Кроме убийцы, — не сумела не сказать Хемена.

— Если вы так говорите, значит, уже убеждены, то убийца — не я, — ослепительно улыбнулся он. — Мне эта ночь принесет пользу в любом случае, поскольку я удостоился беседы с вами.

— Я не понимаю только одного, — с досадой вздохнула Хемена. — Зачем я вам понадобилась? Что двигает вами, когда вы столь упорно пытаетесь завоевать мое внимание? Поверьте, я не страдаю от недостатка поклонников, и, честно признаться, мечтаю, чтобы их стало меньше хотя бы на одного человека.

— Вы меня имеете в виду? — не теряя учтивости, поинтересовался Толл.

— Нет, вы не настолько настойчивы, чтобы успеть мне надоесть. Вас я хочу понять. Того человека… прогнать подальше, чтобы он никогда больше не возвращался.

— Сурово, — оценил Толл. — Мне остается только радоваться, что я у вас на другом счету.

— Чего вы от меня хотите? — прямо спросила Хемена.

— Ничего. Не пытайтесь меня понять, это бессмысленно. Я всего лишь желаю вам хорошего, остальное значения не имеет. Пейте чай, — Толл приветственным жестом обвел накрытый стол, на котором красовались старинный серебряный сервиз и белоснежные салфетки, украшенные причудливым вензелем. — Не будем говорить обо мне, будем говорить о вас.

— А вы знаете, что порой люди боятся его-то только потому, что этого не понимют? — в голосе Хемены звучали разом усталость и отчаяние: этот вопрос выражал все её смятение, нежелание верить сидящему напротив человеку.

— Вы смелая девушка, — вкрадчиво заметил Толл. — Вы не станете бояться из-за подобных пустяков.

— Нет, я так не могу, — тряхнула головой Хемена.

— А я не могу по-другому, — вздохнул Толл, пододвигая ближе к ней чашку, но к своей все ещё не притрагиваясь. — Не сомневаюсь, что, идя ко мне домой в эту ночь, вы намеревались лучше узнать меня, но я не могу доставить вам такой радости. Увы, профессия обязывает. Мне не положена откровенность. Что же касается вас… Нет, я не хочу узнать о вас все сокровенное, я просто пытаюсь вам помочь.

— Почему? — упрямо спросила она.

— Допустим, вы мне нравитесь как человек, — лениво произнес Толл. — И мне не очень нравится Сольсетен Хармад Ричардель.

Хемена вздрогнула.

— Вы… вы об этом знаете? — выдохнула она, осознавая, что о профессии он говорил не просто так. — Но откуда? Вы взяли себе целью самым пристальным образом меня изучить?

— Почему ж? — Толл усмехнулся и ещё ближе пододвинул к собеседнице чашку, как будто это действительно имело значение. — Нет. Я всего лишь открыл небольшую папочку материалов про вас и оттуда взял все необходимое.