Маршалы и генсеки
Шрифт:
Пойдем дальше. Кто предложил объединить обе Германии? Горбачев с Шеварднадзе? Так могут считать только дилетанты. Более чем за тридцать лет до горбачевской перестройки, в 1953 году на Пленуме ЦК Берия заявил, что не надо нам строить социализм в Германии, пусть они объединятся как мирные буржуазные государства. И снова эта идея повергла в ужас Молотова, Маленкова, но более всего маршалов и других военачальников: за что сражались?
Берия предлагал наладить отношения с Югославией — с гневом отвергли. Предлагал ограничить власть партии и все государственные вопросы: промышленности, сельского хозяйства, внешней и внутренней политики — решать не в ЦК, а в Совете Министров. Первым против выступил Хрущев,
Берия прекратил дело врачей, но даже это ему поставили в вину. Берия выпустил из лагерей огромную массу бытовиков, всех женщин, имеющих детей, надо бы., спасибо сказать, но их впоследствии всех подряд назвали уголовниками, а Берию обвинили в том, что он умышленно хотел дестабилизировать обстановку. Ни в одной стране мира никогда не осуждалась обществом ни одна амнистия заключенных — только у нас, в нашей печати, устами нашей неумолимо, неистребимо передовой интеллигенции. Это к вопросу о лжесвидетельстве как методологии советской журналистики.
На читателя обрушивался целый град сногсшибательных сведений. Берия, оказывается, первым заговорил о перегибах в раскулачивании, предложил сокращение аппарата госбезопасности и чистку его кадров, предлагал урезать финансирование военно-промышленного комплекса — хватит уже оборонщикам громоздить бомбы. Предлагал не разукрашивать наши демонстрации, не вывешивать и не носить портреты вождей.
«И что же теперь получается?» — спрашивает себя главный персонаж повести. Основные положения перестройки, так смело высказанные в 1985 году, Центральный Комитет партии услышал на тридцать два года раньше. Но не дрогнул. Именно за это — прежде всего за это! — Берию тогда взяли за жабры, расстреляли за попытку урезать власть партии, за перестройку в стране, а не за репрессии, не за лагеря (они были до него и остались после), не за каких-то бабенок по списку, иной райпрокурор где-нибудь в Нахичевани или в Намангане имел их в три раза больше.
Можно ли было тогда узнать народу про эти факты? Нет, нельзя. Ни по радио, ни в газетах, ни в книгах. У нас нет заблуждений общественного мнения, у нас была и есть четкая, грубая и простая программа определенной группы людей. И не было и нет мужественного и отважного нежелания поддакивать. Стенограмма выступлений на пленуме ЦК в июле 1953 года была известна, в том числе и выступления самого Берии, но говорить о ней нельзя было, это выглядело бы попыткой его реабилитации, что исключено. «Он посадил моего отца или моего деда, дядю или тетю — мою!» А все «мое» — превыше любой исторической правды. Даже если не он сажал, даже если сами дяди-тети до этого пересажали уйму людей, все равно «м о и х» не тронь. Вся истина собралась и сжалась в жалкое и злобное слово и дело мести. Конечно, сидели не все. Но и те, кто не сидел, одного поля ягоды с сидевшими, родовая особенность наших людей — иметь врага, с пеной у пасти грызть хоть кого.
Неожиданно? Не то слово! Зло? Еще как! Обидно? Но ведь правда! Алмаатинский писатель ошибался только в одном: в июле 1953 года на пленуме ЦК Берия не выступал, следовательно, никакой стенограммы быть не могло. По некоторым свидетельствам, в дни, когда в Кремле проходил пленум (2–7 июля) Лаврентия Павловича в живых уже не было. И появившееся в «Известиях» 24 декабря 1953 года сообщение «В Верховном Суде СССР» о том, что приговор Специального судебного присутствия Верховного Суда СССР в отношении Берии, осужденного к высшей мере наказания — расстрелу, приведен в исполнение 23 декабря, предназначалось скорее всего для легковерных простаков.
Относительно
Вряд ли, конечно, следует всерьез воспринимать сделанные под воздействием хмельных паров подобные заявления. Куда более правдоподобно выглядит версия о расстреле Берии в бункере штаба Московского военного округа, куда он был помещен после ареста в Кремле. Долго держать его живым в ожидании суда было опасно. Кстати, об этом варианте до сих пор в народе ходит много слухов. Молва упорно не хочет верить в официальную версию — расстрел Берии вместе с его сподвижниками после вынесения приговора. Не убедил и кинофильм, где зрителям показали даже жутковатую процедуру кремации тела — картина-то игровая.
Люди склонны больше доверять документальным источникам. Особенно если они исходят от ближайшего окружения исторических лиц, их друзей и родственников. Если бы, к примеру, предположение о том, что Берия жив, поскольку ему удалось бежать в Аргентину, высказал какой-либо киношник или журналист, вряд ли кто-нибудь поверил бы отважному фантазеру. Ну а если версия принадлежит сыну Лаврентия Павловича?
Глава 2
ЧТО РАССКАЗАЛИ СЫН И ЖЕНА
Представьте, сын Лаврентия Павловича Берии уцелел. Известный ученый-оборонщик, директор и главный конструктор одного из космических научно-исследовательских центров в Киеве, Серго Гегечкори опубликовал сенсационную статью в выходящей в Грузии еженедельной независимой газете «Дрони» (№ 15 за 18 апреля 1992 года). Пусть никого не смущает неизвестная фамилия Гегечкори — ее носила Нина Теймуразовна, до недавних пор здравствовавшая вдова человека, объявленного одним из самых страшных людей в советской истории. Это ее девичья фамилия.
Итак, слово сыну Лаврентия Павловича. В тот день утром было запланировано заседание Президиума ЦК, вспоминает Серго Лаврентьевич, где с речью должен был выступить и Берия. Накануне он дома сказал, что намерен раскритиковать тогдашнего министра госбезопасности Игнатьева, считая, что именно министром были инспирированы так называемые мингрельское дело и дело врачей и что это было направлено против него, Берии.
Здесь я никак не могу удержаться от зуда нетерпеливости и даже вынужден буду прервать воспоминания Серго Лаврентьевича для небольшого комментария. Сын Берии говорит святую правду: действительно, к делу кремлевских врачей и мингрельскому делу его отец непричастен. Понимаю, что этим неслыханно смелым заявлением вызываю на себя огонь массового негодования и страшных обвинений, ведь почти сорок лет людям вдалбливали: именно кровавый палач Берия виновен в аресте и пытках старых профессоров, лечивших Сталина, именно по требованию Берии из них выбивали признания в зловещих замыслах умертвить вождя и его верных соратников, что должно было послужить началом новых, невиданных прежде, репрессий. Увы, исторические факты не подтверждают этого прочно усвоенного массовым сознанием обвинения-мифа. Для чего и кто запустил его в оборот, станет ясно несколько позднее, когда речь пойдет о противоборстве среди старой гвардии Сталина после его смерти.