Марсианка
Шрифт:
Администрация заседала день и ночь, но придумать ничего не могла. Правда, повесили было плакат:
Но пришлось его быстро снять: вокруг плаката стали подозрительно виться корреспонденты из областной газеты.
Один из работников предложил начать самим выпекать пирожки и вообще изготовлять дешевые блюда, но на него зашикали. Это ведь тогда столовая будет, а не ресторан!
После
В ресторан Ида пришла, как и в первый день их встречи, рыжей. Узкое глухое платье из светлой ткани очень шло ей. Впрочем, ей шло все: Ида умела подбирать наряды под настроение. И под погоду. Вечер был сухой, жаркий, настороженный. Звезды казались светлыми и моргали быстро-быстро, словно сигналили о какой-то опасности. За деревьями временами полыхало сухим бледным пламенем.
В ресторане открыли все окна, и по залу гулял горячий, пахнущий тополем и пылью ветер. Когда они шли между столиками, на них смотрел весь «Дон». Ида держала голову высоко и презрительно, на губах – неопределенная полуулыбка. Олег заметил, что сегодня она была чем-то возбуждена. Села за стол, высоко закинула ногу на ногу, оттолкнула от себя грязную посуду и крикнула на весь зал:
– Официант! Уберите со стола!
Воспитанные, изысканные завсегдатаи «Дона» были шокированы. Правила фешенебельного ресторана еще могли позволить это подвыпившему мужчине, но не женщине. Носы завсегдатаев осуждающе уткнулись в тарелки.
Олегу хотелось есть, хотелось веселиться, танцевать, хотелось гордиться своей красивой девушкой, смеяться… Но Ида навязала ему длинный, скучный разговор о человечестве.
– Ненавижу людей, – говорила она, ковыряясь вилкой в салате «Донской». – Все шкурники, подлецы и лицемеры.
– Нет, почему же, – вяло возражал Олег, – хороших людей много.
– Назови мне хоть одного!
– Я их не запоминаю.
– Вот видишь! Ты не запоминаешь, потому что их нет!
– Есть.
– Нет!
– Есть.
– Нет! Назови!
Бессмысленность этого спора стала раздражать Олега. Он отложил вилку.
– Назвать? Пожалуйста! Мой шеф! Это человек кристальной чистоты.
– Маска! Наверняка вор и развратник!
– Слушай! Давай прекратим. Я хочу есть. Просто тебя кто-то сегодня обидел, а ты свою ненависть перенесла на всех.
Ида выковыряла из салата все огурцы и бросила вилку.
– Правильно! Обидел один подлец.
– Кто он?
– Ты.
Олег покраснел и пробормотал:
– Что за чепуху ты говоришь… Ты пьяная…
– Я пьяная? Ха! Ты не видел меня пьяной! Пьяная я бью посуду.
– Перестань. На нас смотрят.
– Кто смотрит? Вот те ублюдки? Это же не люди – воры проклятые. Ты думаешь, сюда ходят те, что живут на зарплату? Черта с два. Это в кино да в газетах пишут, что в ресторане, мол, можно хорошо отдохнуть. Рабочий сюда не ходит. Рабочий пьет водку за углом. Здесь одни воры! Ищут воров да спекулянтов,
– Я не вор.
– Ты, правильно… ты не вор… Ты благородный и честный. Ты выше всех! Ты хуже! Ты страшнее, потому что сильнее замаскирован. А я вот тебя раскусила. Я ведь сначала тебя за шпика приняла.
Олег беспомощно оглянулся. Со всех сторон на них смотрели. Официанты шептались в углу. Назревал скандал. Еще не хватало, чтобы их с позором выставили!
– Пожалуйста, потише.
– А, наплевать!
Ида сидела, закинув ногу на ногу, курила и насмешливым взглядом следила за Олегом.
– Перестань…
– Перестать? Слушайте, вы! – закричала Ида. – Жрете, пьете на ворованные деньги? Нахапали и жрете? Оделись в черные костюмы? А ну-ка предъявите документы! Я работник угро! Что, сдрейфили? Ха-ха-ха! Жидки на расправу? Ничего, не бойтесь! Я сама такая! Воровка и спекулянтка.
Оркестр перестал играть. Кто-то возмущенно выговаривал официанту, кто-то смеялся. Из-за портьеры вышел администратор и, склонив набок голову с безукоризненным пробором, направился к их столику. Но он не прошел и половины пути, как рядом с Олегом раздался негромкий голос:
– Разрешите пригласить на танец вашу даму?
Олег не заметил, как к ним подошел невысокий человек с квадратными плечами, в спортивном пиджаке. На его широком лице играла добродушная улыбка.
– Пожалуйста, – с облегчением сказал Олег.
Человек с квадратными плечами взял Иду за локоть.
– Разрешите, девушка?
– Отвали, – спокойно сказала Ида.
Она сидела, откинувшись на спинку стула, насмешливая, злая, пьяная, и курила.
– Разрешите? – повторил парень, по-прежнему улыбаясь. Лишь плечи его поднялись, как у орла.
– Я уже сказала – отвали, – ответила Ида, смотря прямо в глаза приглашавшему. – Надоели мне ваши гадкие рожи. Я за-вя-за-ла.
Администратор подошел и встал рядом.
– Не понимаю, почему ты не хочешь пойти? Раз тебя приглашают, – сказал раздраженно Олег.
Ида бросила на него насмешливый взгляд.
– Эх ты…
За соседним столиком восхищенно засмеялись:
– Сильна девка!
Ида встала и, не глядя на Олега, пошла к центру зала чуть пошатываясь.
Олег придвинул к себе меню, подсчитал, положил под пепельницу двадцать рублей и почти побежал к выходу.
Семейство Куликовых играло в картах.
– Куда суешь шоши? – горячился Павел Игнатьевич, крутя своей лысой головой, на отполированной поверхности которой хорошо отражалась лампочка.
– Разуй глаза, подними зад, – пыхтела Катерина Иосифовна. – Котора шоша? Эта шоша? Сам ты, черт лысый, шоша!
Медвежонок Светочка возилась у телевизора. Она пыталась попасть карандашом в рот певице. Певица уворачивалась от карандаша и вопила на весь дом:
– Во-са-ду-ли! Во-го-ро-ди!