Марта и полтора убийства
Шрифт:
– С номерами, курами и холодильником я не понял, зачем это и для чего.
Что тут непонятного, думаю я, похулиганить можно без всяких «зачем» и «для чего», чаще всего так и происходит.
– Но с машиной, которая сюда приехала, это имеет смысл, – продолжает Максим.
Он вдруг трясет в воздухе пальцем и восклицает:
– У меня идея!
Мы не успеваем спросить, что за идея, – он срывается с места, бежит к мосткам и каракатицей бухается в воду. Вынырнув, двумя гребками возвращается, выскакивает на мостки и, лавируя между детьми и взрослыми,
– Куда это они? – удивленно хмыкает Ника. – А он прикольный, скажи?
Я пожимаю плечами.
Рустам, Сархад и Максим возвращаются минут через двадцать. Максим и Сархад несут на плечах толстенную трубу – метра полтора длиной. Идущий впереди Рустам несет лопату и кувалду. С усилием сбросив трубу в крапиву, Сархад и Максим потирают плечи и обсуждают, кто будет копать первым. Максим настаивает, что он, с ним соглашаются.
Дети и взрослые окружают место действия и наблюдают, как Максим, Сархад и Рустам копают по очереди глубокую яму. Когда яма готова, рабочие ставят в нее трубу вертикально, бьют по ней кувалдой, а Максим говорит, обратившись к собравшимся:
– Надо накидать в трубу камней, чтобы она была тяжелая и ее никто не мог обратно выдернуть.
Собравшиеся смотрят на него с вежливым любопытством.
– Тут ниже по течению камни есть, – говорю я. – Там, где когда-то мельница была.
– Это где я рыбу ловлю? – спрашивает какой-то мальчик.
– Это где мелко, – отвечает мама-панк.
– Да, это там, – подтверждаю я.
– Это где я рыбу ловлю, – настаивает мальчик.
– В общем, кто хочет помочь, – громко говорит Максим, – несите камни!
Несколько детей, переговариваясь, трогаются с места. Мы с Никой, обменявшись кивками, идем следом. Дети бредут медленно и лениво, срывая травинки и засовывая их в рот.
– Ну вас совсем разморило! – восклицает Ника и, обогнав детей, вприпрыжку скачет по тропинке.
Мне неожиданно становится весело, и я тоже скачу вслед за ней.
Таскать камни оказалось делом не таким легким – труба была прямо-таки бездонная. Мы килограмм сто в нее накидали, прежде чем она заполнилась доверху. Максим бегал за камнями вместе с нами, а Рустам и Сархад еще и основание трубы обложили камнями, насыпали сверху земли и утрамбовали.
– Может, цемент? – предложили они.
– Если все же выкопают, зальем цементом, – сказал Максим. – Пока так.
Ника зашептала мне в ухо: «Сколько ему лет, не знаешь?» Я, уже порядком уставшая от возни с камнями, громко спросила:
– Сколько тебе лет?
Максим застеснялся и замахал руками туда-сюда, как на физре перед прыжком в длину.
– М-м, шестнадцать.
– Шестнадцать, – повернувшись к Нике, громко повторила я.
– Да ладно тебе, – со смущенным хихиканьем шепнула мне Ника.
Втрескалась
– А весишь-то на все восемь, – говорю я Максиму и тут же об этом жалею.
У него недоуменно вытягивается лицо, цитату из «Карлсона» он явно не узнал.
– Nevermind, – устало машу я рукой. – Шутка не удалась.
– Ага, – говорит Максим, глядя на меня как на сумасшедшую. – Пойду искупаюсь.
Он идет к мосткам – не разбегается, а просто шагает по ним и, когда они кончаются, падает в реку. Я тоже иду купаться – надо смыть пот и пыль. Ника обгоняет меня и прыгает бомбочкой, чтобы как следует меня обрызгать.
– А что ты все время солдатиком? Умеешь головой вперед? – спрашиваю я Максима, когда он возвращается из заплыва и вылезает на мостки, где уже стоим мы с Никой.
Помявшись, он отвечает, что головой вперед не умеет.
– Хочешь, научу? – сразу оживляюсь я. Обожаю учить людей нырять. Правда, никто особо не рвется ко мне в ученики.
– Не, спасибо, – с опаской отвечает Максим.
– Это очень просто, – не отстаю я.
– Не-не, у меня проблема, – подняв ладони, говорит он. Как будто загораживается от меня.
Мы с Никой глядим на него и ждем, когда он расскажет, какая у него проблема. Максим с тоской смотрит на небо, потом решается и говорит негромко:
– Мне кажется, если я прыгну головой вперед, то разобью себе голову о твердую поверхность воды.
– Вода же не твердая, – начинаю я.
– Я знаю! – восклицает Максим. – Но мне все равно так кажется!
Не сговариваясь, мы с Никой упираемся ему в бока и с силой толкаем. Он с воплем летит в воду – не головой вниз, а раскорякой. Мы хохочем и прыгаем следом.
В воде мы все трое орем и брызгаемся, пока не выдыхаемся окончательно.
После обеда (подгоревшая гречка с брынзой, готовила Ника) мы обрезаем тую, которая непомерно разрослась и хочет занять пол-участка. Я орудую секатором, отчекрыживая ветки потоньше, а Ника отыскала в сарае ржавую пилу и елозит ею по толстым ветвям.
– Смотри-ка, – говорит Ника, отпилив одну ветку, – тут внутри домик можно сделать. Как у Тоторо.
Она вытаскивает отпиленную туеву лапу из гущи пушистых ветвей и отбрасывает в сторону. В образовавшуюся на этом месте дыру мы просовываем головы и вглядываемся в прохладный сумрак. Внутреннее пространство туи занято сухими тонкими веточками – они торчат во все направления.
– Мы их срежем и расчистим себе место, – предлагает Ника.
Я соглашаюсь, и мы с азартом начинаем кромсать тую. Приходит Варвара с пакетом оладий и садится на скамейку.
– Спасибо, но мы обедали только что, – я киваю на оладьи.
– Потом съедите, – безмятежно говорит Варвара. – Я вам пакет тут оставлю.
Понаблюдав немного за нашими усилиями, она начинает рассказывать новости: Петр и Леонид собрались сегодня на вечернюю рыбалку и позвали парней. Идут Амадей, Тиша, Сеня.