Мартин Лютер Кинг. Жизнь, страдания и величие

Миллер Уильям Роберт

Когда Кинг вновь вернулся в Монтгомери, настроение здесь было мрачное. По требованию городских властей автобусная компания полностью приостановила пассажирское сообщение. Выходило, что Совет белых граждан и ку-клукс-клан отняли у негров плоды их трудной победы. Борьба за равные права вступала в новый этап, причем вести ее предстояло не ради расширения уже захваченного плацдарма, а ради возвращения завоеваний, потерянных в самый последний миг. Мартин чувствовал себя опустошенным. Он не находил в себе мужества продолжить борьбу. Его охватила апатия. В лабиринтах своей души он вновь переживал драму совести и чувство вины. Как и четырнадцать лет тому назад, он вновь оказался во власти темного подсознания. Тогда он винил себя за смерть бабушки лишь потому, что не сумел предотвратить ее кончины. Никакая логика не помогала - как и четырнадцать лет назад, он чувствовал свою беспомощность. Груз неудачи давил на него - Кинг вступил в глубокий личный кризис.

В таком состоянии он появился на массовом собрании 15

января. В этот день ему исполнилось двадцать восемь лет. Он молился вместе с паствой, когда вдруг из самых глубин его души вырвался громкий крик: «Господи! Я верю, что никто не умрет из-за нашей борьбы за свободу в Монтгомери. Но если кто-то должен умереть, пусть это буду я!»

«Нет! Нет!» - взревела толпа. Мартин попытался продолжить проповедь, но не смог. Он молча стоял на кафедре, у него сильно кружилась голова. Через минуту рядом с ним оказались два священника. «Пойдем, Мартин, - сказал один из них, - тебе надо присесть». Но он еще несколько минут простоял, как парализованный. Наконец к нему вернулась способность двигаться, и с чужой помощью он дошел до скамьи. И вдруг ему стало легко-легко. Так же, как и тогда, когда он в двенадцать лет выпрыгнул из окна. Он спокойно выслушал слова сочувствия и утешения, с которыми присутствовавшие подходили к нему. Дома он крепко заснул.

Продолжавшийся целый год автобусный бойкот окончательно закончился только 28 января. И тут не обошлось без инцидента, на сей раз уже последнего. Ночью 27 января на порог жилища Кинга был подложен сверток с динамитом, но он не взорвался. На следующий день было арестовано пятеро белых мужчин. Ни один из них впоследствии не был осужден, но теракты тотчас прекратились.

Совсем недавно Мартин Кинг был всего молодым священником из негритянской церкви в Монтгомери. А к середине 1956 года Кинг уже стал знаменитостью. Столь внезапная слава и ответственность оказались для него слишком тяжелым бременем. Он чуть было не сломался. Варианты, из которых в 1954 году он выбирал себе жизненный путь, теперь казались ему невероятными. Теперь он был завален по горло совсем другими делами.

Он вполне мог бы зарабатывать 75 000 долларов в год, разъезжая по стране с публичными выступлениями или приняв должность проповедника в большой, преимущественно белой церковной общине на Севере, и его голос продолжали бы слушать миллионы людей. Однако судьба выбрала для него совершенно иной путь. На какое-то время он решил остаться в Монтгомери. Церковь на Декстер-авеню должна была послужить приемлемой базой для его все более расширяющейся деятельности, поскольку именно Юг оставался в центре его внимания. Он здесь родился, здесь и надо было продолжать сражение. КЮХР, созданная во времена суровых испытаний, вполне соответствовала этому предназначению. Среди первых же ее начинаний было послание президенту Эйзенхауэру с просьбой «незамедлительно приехать на Юг и выступить в каком-либо из крупных городов с призывом подчиниться решениям Верховного суда США как законам, обязательным для всей страны». Это обращение, как и аналогичные обращения к вице-президенту Никсону и к генеральному прокурору Браунеллу, были вежливо отклонены либо оставлены без внимания. Во время второго съезда КЮХР 14 февраля в Новом Орлеане эта инициатива была повторена, причем в более решительных выражениях. Президенту предлагалось созвать в Белом доме конференцию, посвященную правам человека и гражданина. Далее его ставили в известность, что в случае, «если с его стороны не будут предприняты решительные меры, мы будем вынуждены организовать массовый поход на Вашингтон».

Между тем в воскресенье, 10 февраля, со многих церковных кафедр страны было зачитано написанное Кингом специальное обращение Национального Совета Церквей по проблеме расовых отношений. Оно называлось «Общество без сегрегации для всех» и призывало «изгнать сегрегацию из всех сфер американской жизни».

Тем временем совет общины баптистской церкви на Декстер-авеню решил, что Кингу необходим отдых, и проголосовал за выделение пастору и его семейству 2500 долларов на поездку за границу. Правление МАУ добавило еще 1000 долларов. Мартин и Коретта решили потратить эти деньги на визит в Золотой Берег, который вскоре должен был объявить свою независимость. 3 марта Кинги прилетели в Нью-Йорк, где присоединились к составу американской делегации, включавшей Ралфа Банчи, А. Филипа Рэндолфа и Эдема Клейтона Пауэлла. Официальным представителем правительства США являлся вице-президент Никсон, однако премьер-министр молодого государства Кваме Нкрума пригласил также лидеров негритянского движения Америки. Путешествие, занявшее двое суток из-за остановок в Лиссабоне и в Монровии, оказалось очень приятным. Доктору Кингу разрешили посидеть в кресле пилота, и он с улыбкой заявил своим спутникам: «Еще бы несколько тренировок, и я смог бы сам довезти нас всех до Аккры».

Мартин и Коретта до этого никогда не выезжали за пределы Соединенных Штатов. Им очень понравилось очарование старинного Лиссабона, по которому в качестве добровольного гида их провел Эдем Пауэлл. В аэропорту Монровии их встречал Ромео Хортон - выпускник Морхаусского колледжа, который в тот момент был президентом Банка Либерии. Однако самое важное и интересное началось тогда, когда они прилетели в Аккру. Их определили

в гостевой дом колледжа Агимота вместе с одним английским семейством и сразу же повезли на церемонию провозглашения независимости. Вечером 5 марта пятидесятитысячная толпа собралась на стадионе для игры в поло. Ровно в полночь, с последним ударом часов Нкрума, облаченный в яркий африканский наряд, встал со своего места и произнес: «Битва закончена. Гана - наша любимая страна, навеки свободна». Британский колониальный флаг был медленно спущен, и вместо него взвился вверх национальный стяг Ганы. Толпа разразилась громкими криками: «Свобода! Свобода! Гана свободна! Гана свободна!» Для Мартина и Коретты эти мгновения имели особое значение. Они переживали торжественный момент освобождения той земли, откуда их предки были похищены и вывезены в качестве рабов. И в течение всех дней торжеств и отдыха они были счастливы постоянно находиться среди свободных чернокожих людей, которые взяли бразды правления своей жизнью в собственные руки. Кинги были в курсе той ненасильственной политики «позитивного действия», с помощью которой Нкрума привел свою страну к независимости. Во время неофициального завтрака премьер-министр рассказал им о том, с какой радостью он узнал новости о борьбе негров в Монтгомери. Мартина, в свою очередь, вдохновила эта встреча с Нкрумой; она укрепила его веру в то, что именно ему предназначено стать вождем собственного народа.

Однако полностью восстановить свои физические силы Мартину не удалось. Еще в Гане он и Коретта заболели тропической лихорадкой. Приступы у обоих продолжались несколько дней. Призрак смерти, преследовавший Мартина в последнее время, теперь вернулся к нему в новом обличье. Его болезнь оказалась значительно серьезнее, чем у Коретты, но оба все-таки справились с нею. По дороге домой они проехали через всю Нигерию, затем посетили Рим, Женеву, Париж и Лондон. В Нью-Йорк они прилетели 25 марта. Мартин задержался здесь, чтобы переговорить с председателем НАСПЦН Роем Уилкинсом и А. Филипом Рэндолфом.

Три негритянских лидера договорились вновь встретиться 5 апреля. Встреча состоялась в здании Столичной баптистской церкви в Вашингтоне, округ Колумбия. В ней приняли участие свыше семидесяти человек. В течение последующих шести недель все эти люди работали не покладая рук. Рой Уилкинс, самый консервативный из трех лидеров, разработал программу действий, а правление НАСПЦН одобрило выделение большей части необходимых финансовых средств. Таким образом, началась подготовка «Похода за свободу».

Под руководством преподобного Томаса Килгора в качестве национального директора проекта и Ралфа Эйбернети в качестве его заместителя на Юге специальные организаторы Байард Растин и Элла Бейкер немедленно приступили к работе. Утром 17 мая около 37 тыс. демонстрантов со всех концов страны собрались у Мемориала Линкольна. В большинстве своем это были простые негры - члены церковных общин. Но среди них можно было встретить и настоящих звезд, таких, как Джеки Робинсон, Сидни Пуатье, Гарри Белафонте, Сэмми Дейвис-младший, а также около трех тысяч белых граждан.

Митинг начался в полдень. С речами выступили А. Филип Рэндолф, Мордесайя Джонсон, Рой Уилкинс и Эдем Пауэлл. Затем пели хор Университета им. Говарда, хор Филадельфийского общества дружбы рас и Махалиа Джексон. Было уже 3 часа пополудни, когда Рэндолф объявил выступление Мартина Лютера Кинга. Толпа приветствовала его громкими криками, но как только зазвучал его густой баритон, наступила мертвая тишина. «Дайте нам право баллотироваться, и мы не будем больше умолять федеральное правительство в законодательном порядке запретить суды Линча... Дайте нам право баллотироваться, и мы превратим бесчинствующие, кровожадные толпы обездоленных людей в союзы законопослушных граждан, работающих на благо общества. Дайте нам право баллотироваться, и мы заполним залы наших законодательных собраний людьми доброй воли! Дайте нам право баллотироваться, и вы получите народных судей, любящих милосердие. Дайте нам право баллотироваться, и мы спокойно, в соответствии с законами проведем в жизнь постановление Верховного суда от 17 мая 1954 года». Слушая его речь, похожую на проповедь, люди, воспитанные в молитвенных залах негритянских церквей, быстро уловили ритм и всякий раз хором подхватывали рефрен «Дайте нам право баллотироваться!» Затем, когда эта часть выступления завершилась, они хором прокричали: «Аминь!» В следующей части речи Кинг изменил слог и стилистику и выступил с резкой критикой в адрес администрации Эйзенхауэра за то, что она «слишком уж молчалива и безучастна» Конгрессу США досталось за его «чрезмерную косность и лицемерие». Он обвинил умеренных белых политиков, которые исповедуют принципы «квазилиберализма, позволяющего им с равной симпатией относиться к обеим противоборствующим сторонам расового конфликта». Он призвал четче организовать руководство деятельностью как белых либералов-южан, так и самого негритянского движения на Юге. Он рассказал о кампании протеста в Монтгомери и о том, как удалось противостоять белому террору. «Мы не должны ожесточаться, - сказал он.
– Если мы позволим себе упиваться ненавистью, новый порядок ничем не будет отличаться от старого образа жизни... Мы должны бороться против ненависти силой любви, против физического насилия - крепостью духа». Он призвал участников марша сохранять силу духа, столь необходимую в борьбе за гражданские права.