Мартин Заландер
Шрифт:
— Давай-ка оставим истории, которые тебе не в радость, — продолжал он, и поговорим о детях, чью свадьбу ты только что вспомнила. Я давно хочу тебя спросить, отчего совершенно не видно молодых жен. Или та либо другая заезжали в мое отсутствие? Раньше, на первых порах, они часто и с удовольствием встречались у нас, когда сопровождали мужей в город, но и этого давненько уже не случалось.
Мария Заландер посерьезнела пуще прежнего, однако сказала только:
— Не знаю, в чем там дело, но я тоже заметила. Из их коротких писем и вовсе ничего понять невозможно. Я думала, тебе известно побольше, ты ведь общаешься с зятьями, которые здесь бывают еще
— Да и у меня встречи прекратились. Я доверительно прибегал к услугам обоих в их округах, но, едва только заметил, что они поднимают при этом непомерную шумиху, а именно используют любой пустяк как повод для разъездов и увеселений, то как тесть почел своим долгом прекратить такого рода общение. Кстати, я не имею в виду ничего дурного, люди-то они еще молодые!
Тут г-жа Заландер легонько вздохнула и сказала, что все-таки знает чуть больше, нежели муж, хотя и ничего особенного, но молчать дальше не станет. И продолжала:
— Вот уж полгода ни Зетти, ни Нетти сюда не заезжали; из надежного источника я, однако, узнала, что и друг с дружкою они почитай больше года не видаются, вроде бы даже избегают одна другую, как могут, а ведь первое время навещали друг дружку каждую неделю, то встречались в Лаутеншпиле, то в Линденберге. Что же это такое? Что стряслось? Я не знаю, и никто, кажется, не знает.
— Возможно, это ребячество, — заметил Заландер, с некоторым удивлением. — А возможно, и нечто большее! — добавил он после минутного раздумья. — Возможно, обуревавшая их одержимость близнецами в конце концов преобразилась в другую идею или породила детеныша, коль скоро у них самих детей нету!
— Может статься, — возразила жена, — в конечном счете как раз бы и хорошо, если у них вообще не будет детей. У меня предчувствие, что там не все в порядке, а дочери не смеют довериться нам, то бишь мне, ведь поставили-то на своем.
— В таком случае надобно постараться все разузнать и помочь им!
— Я тоже об этом думала, но как это сделать — с пользою, а не во вред?
— По-моему, проще всего в один прекрасный день нагрянуть к ним с визитом, тем более что мы давно им таковой задолжали, ведь только по разу навестили ту и другую! Коли мы в погожий денек доедем утренним поездом до Унтерлауба, прогуляемся пешочком к Зетти и побудем там часок-другой, то хотя бы приблизительно увидим, как там обстоит и можно ли что-нибудь разузнать. Затем сядем на другой поезд и отправимся к Нетти, а Зетти пригласим составить нам компанию. Вот и поглядим, согласится ли она, и что скажет, и что будет дальше. Ну а вечером вернемся домой.
Г-же Заландер это предложение пришлось куда больше по душе, чем она показывала, как и тревога ее была куда глубже. Вот почему они отнюдь не стали откладывать поездку в долгий ящик; в один из ближайших дней сошли в Унтерлаубе с поезда и пешком направились в так называемый Лаутеншпиль. И когда перед ними открылся прелестный вид: дом средь сквозистой буковой рощи, что полукругом опоясывала его и звенела щебетом зябликов, — Мартин Заландер сказал:
— Впрямь было бы странно, если бы в такой мирной идиллии могла угнездиться серьезная беда! Как аккуратно расчищен граблями весь гравий во дворе, и деревья в парке превосходно ухожены, а вверх по склону за ними пышно зеленеет большой, настоящий лес!
— Да, красивое место! — отозвалась г-жа Мария. — Может быть, даже чересчур красивое для праздных сердец!
Они обошли вокруг дома, у задней двери которого, как и у парадной, была устроена маленькая оранжерея в старинных горшках. Возле
— Смотри! — шепнула Мария Заландер, тронув мужа за плечо.
На миг Мартин приостановился, глядя на дочь, а затем еще проворнее направился к ней, так что Зетти услышала легкий хруст гравия и обернулась. При виде отца с матерью лицо ее просияло необычайной радостью, разорвавшей пелену печали, которая едва не затянула его. Она неуверенно пошла им навстречу и, только заметив, что родители ускорили шаги, со всех ног устремилась в их объятия.
— Выходит, надобно приехать сюда, чтобы тебя повидать? — сказали они. — И Нетти тоже? Как вы себя ведете?
Зетти густо покраснела и потупилась. Потом смущенно отвечала:
— Не знаю, я не отлучаюсь из дома, а вы разве и с Нетти тоже не видались?
— Как и с тобою! Что стряслось? — спросила мать.
— Почему стряслось? Ведь и случайные причины могут быть сходны и иметь повсюду одинаковые последствия! Однако ж не хотите ли войти в дом и отдохнуть, милые родители? Как я рада! Наверно, оттого мне минувшей ночью и приснился такой чудесный сон!
— Сон? О чем же? — поинтересовался отец.
— Мне снилось, будто я, совсем маленькая девочка, иду по проселочной дороге сама не знаю куда. На плече у меня мешочек, а в нем яблоко и кусок хлеба. Я проголодалась и присела на камень, да только мешочек был так туго затянут и завязан таким хитроумным узлом, что я не сумела добраться до хлеба и заплакала от огорчения. И тут вдруг увидала напротив, через дорогу, дом, окруженный роскошным цветником, оттуда долетали музыка, громкое дребезжание тарелок да звон бокалов, и — представьте себе! — к одному из окон подошли мужчина и женщина с цветами в руках, а были это не кто иные, как господа Заландер, игравшие свадьбу; вы были такие молодые, такие красивые и, увидев, что я не могу развязать мешочек и плачу, подозвали меня к себе. Я сразу подошла, и отец сказал: «Ну-ка, давай сюда мешочек, сейчас мы его развяжем». Ты распутал узел и протянул матушке открытый мешочек, а она достала оттуда радужную тарелочку, которую некогда показала нам, детям, когда нам привелось ложиться спать не евши. Настоящую золотую мисочку, вернее тарелочку. «Батюшки! — вскричали вы. — Как тебя зовут, девочка?» Я ответила, и тогда вы сказали: «Это имя нам знакомо! Мы возьмем тебя вместо дочери, ради этой красивой тарелочки!» Тут вы усадили меня с собою за стол, в золотую тарелочку налили ракового супа, так что лишь кончик носа императора Генриха чуть просвечивал на дне. Раковый суп, который мне приснился, связан, очевидно, с рачьими панцирями, какие вместо лат надевали земляные человечки из матушкиной сказки. Сидя в кресле, я, ребенок, странным образом была ничуть не меньше других людей.
Так весело и довольно болтала Зетти, пока они поднимались на крыльцо.
— Сны суть всего лишь призраки, — сказал отец, но твой означает, что мы в любое время снова примем тебя к себе! Верно, Мария?
Мать лишь кивнула, а поскольку они как раз вошли в гостиную, спросила:
— Где же твой муж? Надобно идти в контору, чтобы с ним поздороваться?
Дочка тотчас посерьезнела и, опять густо покраснев, ответила, что Исидор пошел в деревню, по делам, а может, пропустить кружечку пива, особенно если дело касается политики. Наверно, он скоро придет, да она, кстати, сей же час пошлет писаря с сообщением, кто к ним приехал.