Маруся-2. Таежный квест

Волков Сергей Юрьевич

– Тушенка и галеты, – Маруся протянула ему банку. – Извини, ничего другого нет.

– Ты хотела поговорить с Буниным… Набрать?

– Давай.

На этот раз профессор оказался доступен.

– Алло, Илья? Как дела?

– Все нормально, Степан Борисович. Тут вот Маруся хочет с вами пообщаться.

После некоторой паузы Бунин осторожно произнес:

– Хорошо.

Маруся взяла из рук Ильи коммуникатор, включила видеотрансляцию. На экране возникло лицо профессора. Он улыбался самой доброжелательной из всех возможных

улыбок.

– Здравствуй, Маруся, здравствуй! Страшно рад тебя видеть…

– Не надо, – попросила девочка, кривя губы. – Если бы вы оказались на моем месте, вам было бы просто страшно, без радости.

– Извини, но у каждого человека в жизни свой путь. Этот – твой, – профессор стер с лица улыбку. Теперь он говорил серьезно, глядя Марусе прямо в глаза.

– Я уже поняла это. У меня вопрос.

– Слушаю.

– Моя кровь… Что с ней не так?

– Это долгий разговор, – ответил Бунин. – Долгий и сложный.

– И все же?

– С твоей кровью все так. Точнее, все слишком «так». Она особенная. Уникальная. Ты – сосуд, наполненный драгоценнейшей жидкостью, за которой охотятся люди и нелюди.

– Я – человек! Человек, а не сосуд! И это моя жидкость.

– Конечно, конечно. Но кое-кто так не считает.

– Например, мой отец? Он хочет сделать из моей крови лекарство? Эликсир для владения предметами?

Бунин вздохнул.

– Да, Маруся, в общих чертах все так и есть. Ты – потомок древнейших жителей – и хозяев – нашей планеты. Их способности, их удивительные, уникальные способности передались тебе. Эти способности, конечно, еще нужно активировать, разбудить, но…

– Но мой отец тоже их потомок! – упрямо крикнула Маруся.

– Видишь ли, – профессор снова вздохнул. – Во-первых, эти способности генетически передаются по женской линии. А во-вторых, я вынужден открыть тебе одну тайну… Мне не хотелось бы сейчас, я думал… Думал, что как-нибудь потом, в подходящей обстановке, но обстоятельства…

– Степан Борисович, не мямлите, пожалуйста, – тихо и твердо сказала Маруся. Она чувствовала, понимала: сейчас профессор скажет что-то действительно важное, что-то такое, что, возможно, перевернет всю ее жизнь.

Бунин отвел глаза в сторону, беспомощно улыбнулся, потом взял себя в руки и четко произнес:

– Маруся, Андрей Гумилев – не твой отец.

– Не отец… Но кто же тогда? Кто мой папа?

– Я, Маруся, – твердо ответил профессор. – Я – твой отец.

3

Маруся оцепенела. Она смотрела в лицо Бунина, смотрела безо всяких мыслей, как смотрят на облака, на воду, на огонь. Все оказалось очень просто. Просто, как в мыльных сериалах.

Отец – не отец.

Отец – другой.

Вот этот, на экране. Сейчас он, словно избавившись от тяжкого груза, покраснел, заулыбался, сделался говорливым.

– Понимаешь, Маруся, давным-давно, когда тебя еще на свете не было, мы дружили.

Втроем. Ева, Андрей и я. Ну, а поскольку ты уже большая девочка, то понимаешь, что отношения двух молодых мужчин и красивой девушки просто дружбой долго оставаться не могут. Так и вышло. Я влюбился в твою маму. Она была очень красивая. Самая красивая девушка в нашем институте. Я в тот момент уже работал на кафедре, преподавал, и мы виделись каждый день – на занятиях, в столовой, просто встречались в коридорах, курилках. Между нами возникла симпатия… Но практически одновременно подобными же чувствами к Еве воспылал и Андрей. Возникло то, что называется классическим любовным треугольником.

– Подождите, – каким-то деревянным голосом сказала Маруся. – Вы любили мою маму. Оте… Гумилев тоже ее любил. А она? Кого любила она? Или у вас было, как у морлоков – женщину никто не спрашивал?

– Ну почему не спрашивал… – Бунин страдальчески поморщился. – Марусенька, девочка, не все так просто в этом лучшем из миров. Отношения между мужчинами и женщинами, между парнями и девушками редко развиваются линейно. Тут играет свои роли множество факторов… Да, Ева в конечном итоге вышла замуж за Андрея. Но были моменты, когда она более симпатизировала мне…

«Врет? Или не врет? Или врет наполовину?» – слушая профессора, гадала Маруся. Она отвела взгляд от экрана коммуникатора, посмотрела на своих спутников.

Илья половинкой галеты вычищал опустевшую консервную банку. Уф уже закончил трапезу и теперь пучком травы протирал пулемет, привалившись спиной к дереву.

– Однажды мы с твоей мамой в составе студенческой группы были на практике в Крыму, – продолжил говорить Бунин. – Ты уже взрослая, понимаешь, как это бывает…

Комары атаковали внезапно!

Еще секунду назад стояла тишина – и вдруг все пространство между ветвями заполнилось множеством насекомых. Треск крыльев заглушил голос профессора. Маруся вскрикнула и от неожиданности выпустила коммуникатор Ильи из рук. Взревел Уф. Вскочив, ёхху замахал мохнатыми лапами со скоростью вентилятора. Попавшие под его мощные удары комары с мерзким хрустом валились в траву, копошились там, пытаясь взлететь.

Но перебить всех насекомых гиганту оказалось не под силу. Похватав вещи, Маруся и Илья бросились вглубь леса. Уф топал позади, как-то совсем по-детски крича на комаров басом:

– Тфоя уходить! Уф… Тфоя не хорофо! Моя тфоя стукать! Уф…

Бегство закончилось в глухом овражке, заросшем высокой широколистой травой, увенчанной сладко пахнущими зонтиками цветов.

– Все целы? – оглядывая Марусю и Уфа, спросил Илья, опустившись на землю.

– Нормально, – кивнула девочка. – Коммуникатор твой там остался.

– Растяпа ты, Маруся Гумилева! – в сердцах бросил Илья. – Придется теперь возвращаться. Откуда мы прибежали?

– Тама были, – указал лапой Уф. – Сейфас не ходить. Сидеть, ждать. Уф…