Маруся. Попасть – не напасть
Шрифт:
Земля же.
Плодородие по определению.
Магия земли была намного больше свойственна мужчинам, есть такое. Но женщина… Магиня земли могла выносить потомство даже от безнадежно бесплодного. Даже с проклятием.
Даже…
Вот в принципе от кого бы я ни залетела, у меня будет здоровый ребенок, многочисленное потомство и прекрасное здоровье как во время беременности, так и после.
Князь погладил подбородок и посмотрел на меня.
– Что тебе с этого?
– Личная выгода, – улыбнулась я. – Исключительно
– Какая же?
Ну да, меня в сделку включали как товар. А у колбасы не может быть своего мнения о потребителе.
– Если я рожу ребенка господину Демидову, то хочу, чтобы на его счет была положена определенная сумма денег. Равно как и на мой, личный. Господин Демидов уже немолод, да и проклятие, если оно есть, постарается не оставить ему шансов. Не хочу зависеть от его родни.
– Насколько крупной должна быть эта сумма?
– Тут я во всем полагаюсь на вас, батюшка. Возможно, мне придется вернуться с ребенком под родительский кров. Случись что. Или не придется?
Щелчки шестеренок в голове князя были слышны без фонендоскопа. Перед ним вырисовывались интересные перспективы.
И пока помолвка не заключена…
– Я подумаю над этим. Иди, Мария. Бал через два дня, тебе надо готовиться.
Я встала, присела в полупоклоне и послушно вышла. И только за дверью позволила себе перевести дух.
О, великий Мольер, да святится твое имя во всех мирах!
«Кто время выиграл – все выиграл в итоге! Вам нужно без конца выдумывать предлоги… То выла на луну соседская собака… Ну, словом, мало ли препятствий есть для брака?» [1]
1
Мольер «Тартюф».
Пусть поторгуются, пусть потянут время. А я постараюсь что-то сделать.
Сейчас я уже не боялась этого мира.
Сбежать? А хоть бы и так! По крайней мере, проживу свою жизнь так, как мне захочется.
Жаль, с Андреем Васильевичем не попрощалась. Но он все понял. И вышел в коридор, когда я уходила.
Взглядов нам было более чем достаточно.
Мы уже никогда не увидимся. Но и не забудем друг друга. И, может быть, своего первого ребенка я назову Андреем. И расскажу ему о хорошем человеке.
Смогу ли я побывать на его могиле?
Грусть так и не проходила, и, чтобы не трепать себе нервы тоской, я занялась разбором вещей. Хотела запереться, но ни на одной двери задвижек не было, только на ванной. Каково?
Все я понимаю, но вряд ли молоденькой девушке нравилось, что в любую минуту к ней могут вломиться. Никакой приватности, никакого уединения… Это плохо. Пришлось подпереть дверь стулом. Сразу не своротят, а там
Вот ни разу не поверю, что шестнадцатилетняя княжна не вела дневник. А если он есть, надо найти.
Где она могла его прятать?
Хм-м… вопрос.
И я принялась перекапывать спальню с пола до потолка. Потом подумала и принялась логически рассуждать, а не просто копаться, как маньяк-землеройка.
Спальня – это хорошо. Но ведь доступ-то у всех, заходи кто хочешь. А если ванная? Там можно закрыться, там можно побыть наедине с собой, там тебя не потревожат без твоего разрешения… Есть ли там где спрятать дневник?
Я переместилась в нужную комнату.
Ванна представляла собой роскошный мраморный бассейн, утопленный в пол. До водопровода тут уже дошли, это хорошо.
Что есть еще?
Роскошное трюмо, перед которым три таких, как я, могли сидеть причесываться. Куча банок-склянок-бутылок. Удобный стул. Шкафчик со всякими халатами. Унитаз в форме тюльпана. И даже растение в большой кадке. Пальма, что ли?
На нее я свое внимание и обратила. Покрутила горшок так и сяк, поводила по нему руками… Нет.
Прощупать стул – нормальный. Трюмо? Ага!
И здесь горничные ленятся, это закон жизни. За зеркалом и была спрятана тетрадка. И судя по количеству пыли, тайник оказался надежным.
Я сунула тетрадь в карман юбки и покинула ванную.
Почитаем.
Кто бы сомневался, что спокойно мне почитать не дали. Толкнули дверь один раз, второй…
Я поспешила удалиться обратно в ванную. Кто бы там ни ломился, я занята. У меня важное дело… А что – подождать и постучать нельзя?
Грохот заставил меня выскочить.
На полу лежал лакей, пропахавший носом добрых полметра. И нос разбил… Кровь капает. Пожалеть его?
Вот еще не хватало.
Я открыла рот и завизжала на весь дом. Не уважаете? Так бояться начнете!
Через десять минут в комнате было шумно и людно.
Лакея увели, а меня успокаивали всем миром, заявляя, что человек ничего дурного не хотел. Я не верила и рыдала в голос.
Как же!
Меня тут напугали, вломились ко мне… А вдруг он все-таки дурного хотел? Стучаться надо!
Конец концерта ознаменовало появление мачехи.
– Что тут происходит?
Я рыдать не перестала. Но окружающих осматривала.
В основном все смотрели на мачеху этак по-собачьи: преданно и мило. Но парочка человек была и поадекватнее, я потом с ними поговорю.
Шум-гам стих, и я этим воспользовалась.
– Оставьте нас с маменькой, – подала я голос. – Я все объясню сама.
Слуги ринулись вон. Понять их можно, при драке двух кошек лучше не лезть. Раздерут. А кто тут прав, кто виноват… Господское это дело, не их. Точка.