Маша Орлова. Тетралогия

Чурсина Мария Александровна

– Слушай, ты не знаешь, в какую сторону они пошли искать Тимура?

– Влево, – сообщила Сабрина и прикусила язык от старания. – Ну да, если встать спиной к стационару, то влево.

– Это к дороге, а не к Обвалу. – Маша печально подпёрла голову рукой.

Вспомнив слова Льва, она взяла фотоаппарат и включила его, пощёлкала фотографии. В центре каждой расплывалось белое пятно, как будто снимок был сделан против яркого солнца. Зелень леса сделалась бледной и едва заметной на периферии фото, а пятно не делилось больше ни на какие оттенки – белый,

и всё тут.

– Слушай, – громким шёпотом, будто бы в пустом коридоре было, от кого скрываться, заговорила Маша. – Что если это был не маг? Ведь почему-то Горгулья решила, что это не он, вдруг она права?

– М? – Сабрина на секунду подняла голову, но тут же снова уткнулась в отчёт.

– Смотри, ведь если это не он, значит, Таю убил… кто-то из наших?

Она резко оглянулась, как будто ожидала увидеть у себя за спиной маньяка, притаившегося в сумерках, но увидела только блик свечи, скачущий в тёмном стекле.

– Как это проверить?

Маша вздрогнула и обернулась: Сабрина смотрела прямо на неё, её взгляд из-под густой чёлки казался осуждающим.

– Как это проверить, я говорю? – повторила она и склонила голову на бок.

Они были одни в пустом коридоре, одним концом уходящем во входную дверь, другим – к лестнице и дверям в спальни. Огромные окна выходили в лес, только одно – на противоположной стене – вечно зашторенное, вело в комнату преподавателей. Маша навалилась грудью на стол.

– Можно проверить фотоаппараты. Если кто-то действительно свернул с маршрута, чтобы убить Таю, то наверняка очередную аномалию он снять не успел.

Шанс был призрачный и отчаянный, как детская игрушка-вертушка перед настоящим ураганом, но Маша цеплялась за него. Она не верила, что среди тех людей, рядом с которыми она проводит второй год, завёлся безжалостный убийца, просчитавший всё до последнего вздоха. Если среди них и был тот, кто не погнушался испачкаться в чужой крови – наверняка он был напуган и взволнован своим поступком – иначе ей не представлялось.

– Но ведь все ходили по парам. Значит, это уже заговор?

– Я не знаю, Сабрина. Правда.

Дохнуло ночным ветром, и Маша поднялась, чтобы захлопнуть дальнее окно. Его приоткрывали днём, когда стационар от жары превращался в стеклянную теплицу, а вечером закрывали от комаров. Сегодня, верно, забыли из-за вечерних происшествий. Маша вернулась на место.

– Кроме нас и Таи, в группе ещё две девушки и семеро парней, то есть ещё четыре пары. Проверить четыре фотоаппарата проще, чем облазить весь лес.

Кто-то со стороны леса несильно дёрнул дверь. Плотно захлопнутая, она не поддалась, тогда дёрнули сильнее. С третьего раза дверь открылась, впустив в коридор ночную темноту, голоса птиц и Венку – совсем бледную и замёрзшую. Она зябко потирала голые плечи и не обращала никакого внимания на две пары уставившихся на неё глаз.

– Ты чего гуляешь так поздно? – первой нарушила тишину Маша.

Венка страдальчески улыбнулась и дёрнула плечами.

Глава 4. Обвал

Пусть

он в связке в одной с тобой –

Там поймешь, кто такой.

– Горгулью укусила гадюка.

Маша проснулась резко, как будто сдёрнула чёрный полог. Проснулась и обнаружила, что лежит на спине, а рядом с кроватью, сложив руки на самом краю, стоит Сабрина.

– Слышишь?

– Да. – Поморгав ещё для верности, она села.

В комнате, как всегда, было сумрачно – всему виной ствол липы, перегородивший окно, но несколько нежный лучей рассвета лежали на деревянном полу.

– Когда?

– Утром. Она пошла к костехранилищу, а там гадюка в траве… хорошо, что Вадим Денисович был рядом.

– Денис Вадимович, – машинально поправила она, закрывая глаза ладонью. – А что теперь?

По тем правилам, с которыми преподаватели их знакомили в начале каждого лета, и под которыми заставляли расписываться, ясно говорилось, что по заповеднику ходить можно только в высоких резиновых сапогах. Так змея не прокусит, даже если очень захочется. Но, конечно, никто этому правилу не следовал. Куда удобнее целый день топать в кроссовках, чем в болотных сапогах, а в жару так в них и вовсе издохнуть можно. Безо всяких гадюк.

– И ничего. Лежит у себя в комнате. Денис Вадимович сказал, что её уже в восьмой раз змея кусает, так что выживет. Только она ходить почти не может пока.

– Абзац, – буркнула Маша, делая попытку лечь и перевернуться на бок, лицом к стене.

– Не абзац, а обвал. – Сабрина поймала её за рукав и потянула к себе. – Вставай. Заданий она не отменяла.

Вздыхая, Маша поднялась и спустила ноги с кровати. Голова сегодня казалась неприподъёмно тяжёлой, а в горле скреблись дикие кошки. Купание в реке, а потом ещё и дождь… вчера простуду удалось придавить таблетками, а сегодня она вернулась с новыми силами.

Сабрина, перебирающая вещи в сумке, подняла на неё взгляд.

– Что-то ты выглядишь неважно.

Маша провела рукой себе по лбу. Горячий он был или вполне нормальной температуры, она понять так и не смогла, но липкий от пота – это точно.

– Да. – Ноги держали её плохо, и Маша села на край нижней кровати. – Немного нехорошо.

Она могла выпить ещё две таблетки, и даже знала, что через час придёт в норму и худо-бедно сможет дойти до Обвала, но толку от неё будет мало, а каждый вздох будет терзать болью воспалённое горло.

– Знаешь, что? – сказала Сабрина, на минуту оторвавшись от сумки. За окном чирикали птицы, а в комнате трубно гудела и билась об стекло большая чёрная муха. – Оставайся сегодня в стационаре. Я сама схожу.

– Горгулья тебя не отпустит одну. – Только Маша представила, как неплохо было бы остаться в кровати, ей захотелось расплакаться.

Сабрина тряхнула волосами, стянутыми в хвост.

– Я и не одна – уже разговаривала со Львом, он хочет пойти к Обвалу ещё раз. А Горгулья ничего не узнает. Ты просто на глаза ей не попадайся, и всё.