Маша Орлова. Тетралогия
Шрифт:
Но мысли ворочались медленно и тоскливо, затихла муха за стеклом, и Маша ленилась обернуться к новенькой, чтобы всё объяснить. Та, кажется, захлюпала носом. А Сабрина глядела поверх голов в окно, потом вдруг обернулась к двери, и точно – через пять секунд все услышали шаги в гулком от пустоты коридоре института.
– Прошу меня извинить, я задержался. Был срочный вызов, ребята. Вы должны понять меня, как будущие профессионалы.
Он влетел в аудиторию, пахнущий вечерним городом и тайной. Узкие прямоугольные очки почти сползли. Он бросил кожаный
– Ну что притихли? Давайте знакомиться. Меня зовут Мифодий Кириллович. Мы с вами ещё не встречались, но обязательно увидимся на третьем курсе, на лекциях по демонологии. Если вы все дойдёте до третьего курса, конечно. – Он залихватски подмигнул Маше, та вместо ответа вжала голову в плечи.
Она уставилась на вышитую эмблему института на его футболке, чтобы не залиться краской, как Альбина минуту назад.
– Леди, – на этот раз Мифодий обернулся к Сабрине. Та улыбнулась, изящно касаясь кончиками пальцев подбородка. Вероятно, раздумывала, какую пакость придумал им очередной преподаватель очередного практического курса. – Сейчас вы страшно рады, что не будете выезжать из города, но уверяю вас, расслабляться не стоит. Теперь подробнее.
Обломок мела взлетел в его руках, и Миф отвернулся к доске. Длинные светлые волосы, стянутые в хвост, блестели от солнечных лучей. Маша никак не могла вникнуть в смысл написанного, буквы плясали перед глазами. Она заглянула в блокнот Сабрины, которая старательно конспектировала всё подряд.
– А ничего так, – оценила она то ли свои записи, то ли преподавателя в целом, хитро сощуривая тёмные глаза.
Альбина слабо всхлипнула за их спинами.
Глава 9. Тот, кто живёт в шахте лифта
Поздним вечером Маша спустилась в фойе общежития и села в жёсткое кресло у окна. Холодный подоконник ткнулся в подбородок, она прикрыла глаза, из-под ресниц наблюдая за редкими прохожими. Над городом повисло грозовое небо, исцарапанное ветками клёнов. Вахтёрша заперла двери на ночь, изучающе посмотрела на Машу и ушла к себе. Ничего не спросила.
Коридоры незаметно наполнились вечерним гулом голосов, шагами, с кухни потянулся запах подгоревших котлет. Маша закинула ногу на ногу и похлопала по колену исписанным блокнотом. Прохожие исчезли, теперь только стрижи носились у окон. Маша закрыла глаза.
– Привет, – несмело шевельнулось сзади.
Маша обернулась и чуть заторможено кивнула Альбине.
– Ты тоже здесь живёшь? Как-то раньше не сталкивались.
– На пятом этаже. – Альбина опустилась на краешек соседнего кресла. – А я тебя часто видела. А сейчас шла мимо, смотрю – знакомое лицо. Решила подойти, всё-таки теперь вместе учимся.
– Ну да, – протянула Маша и снова прикрыла глаза, давая понять, что не в настроении вести светские беседы.
Альбина была в домашнем халате и с полотенцем в руках – значит, собиралась в душ и не засидится долго. Почему же она не уходит, комкает полотенце и до
– Извини, я хотела спросить.
Маша обернулась к ней, морщась от ноющей боли в затылке. Альбина попробовала улыбнуться – дрогнули уголки почти прозрачных губ.
– Что у тебя случилось?
Язычок оранжевого солнца лизнул её волосы, гладко зачёсанные назад. Альбина улыбнулась – теперь по настоящему, и фарфоровые щёки залил румянец.
Боль расплавленным металлом залила виски. Маша мученически сжала зубы и сквозь них ответила:
– Ничего. Всё в порядке. Ты иди, а то воду в душе отключат.
Альбина застенчиво махнула рукой.
– Просто ты так сидишь тут, совсем одна. Если не хочешь говорить, то не надо, конечно. Но если я смогу помочь, или хотя бы выслушать.
Маша мысленно поморщилась. Что это с ней? Природный альтруизм или нашла подходящий способ вписаться в коллектив?
– Хорошо, что встретились, – через силу улыбнулась Маша, судорожно соображая, в какую бы сторону увести разговор. Компания Альбины была некстати, но не прогонять же её прямым текстом. – Кстати, хотела тебе сказать, ты не обижайся на девчонок. Ляля правда так проявляла вежливость, хоть в это и тяжело поверить. А Сабрина хорошая, просто немного резкая. Нужно привыкнуть.
– Да, я так и подумала, – послушно кивнула Альбина. – Хорошая. Просто знаешь, какая дикая вышла история… на самом деле я не болела. Я попросила, чтобы меня перевели в вашу группу.
На неё не действовали даже Машины полуприкрытые глаза. Такое впечатление, что если вскочить и заорать, что есть мочи «пошла вон!», она только улыбнётся.
– Вот как? – вымученно отозвалась Маша, совершенно теряя надежду побыть в одиночестве.
– Да. Перевод – это не очень-то просто, но у меня были причины. Понимаешь, в прошлой группе меня, как бы сказать, не приняли. Ну, знаешь, был конфликт.
«И теперь я сижу тут и выкладываю всё первому встречному», – раздражено подумала Маша. Нужно было отвечать что-то весёлое и ни к чему не обязывающее, а слова не шли на язык, слова застревали в горле, слипались там в серую массу и медленно скатывались вниз.
– А, у нас тоже все постоянно цапаются, вот недавно, например… – начала она и замолкла. Она хотела рассказать про Тайку и Венку, но вовремя вообразила, что тогда разговор затянется ещё часа на два. – В общем, постоянно что-то творится.
За окном совсем стемнело, зажглись рыжие фонари. Вахтёрша выбралась в коридор и тяжело зашагала прочь. Отчётливо шлёпали задники тапок по её пяткам.
Альбина сложила руки перед грудью в молитвенном жесте, расправила плечи. Её халат, красный, в синие сердечки – яркое пятно на фоне серых общажных стен. Маша приподняла голову от подоконника.
– Понимаю, но у меня была совсем другая история. В общем, меня затравили. Знаешь, так бывает.
– Да? – Маша тут же устыдилась своего живого интереса и постаралась сбавить тон. – Ты преувеличиваешь. Просто поссорилась с кем-то, наверное.