Машенька ищет Медведя
Шрифт:
Стыдно-то как!
40. Михаил
Возвращаюсь в комнату и со вздохом надеваю джинсы. Машка, сбежав в свою спальню, появляется в дверях зала, когда я застегиваю штаны. Футболку не надеваю принципиально. Пусть любуется. Залипаю на застывшую как статуя женщину в коротком фиолетовом халатике, надетым на голое тело. Соски острыми камешками соблазнительно выделяются под тонкой шелковой тканью. Стройные ножки просто сводят меня с ума. В следующий
Машка теребит край халата, смущенно смотрит в пол. Длинные волосы растрепаны и роскошной копной струятся по ее плечам.
Чувствую в штанах напряжение. Несмотря на недавний заход, я хочу ее еще. Одного раза на сегодня мне мало.
Однако, удовольствие потом, сейчас нужно кое-что сделать.
— Маш, у тебя инструменты есть?
— Да. Папины остались, - убегает из комнаты, и через минуту тяжело дыша вносит огромный синий пластиковый ящик. Видимо тяжелый, судя по тому, как напряжены ее руки.
— Ты с ума сошла такие тяжести таскать?
– подлетаю к ней и вырываю ящик из ее рук.
– Показала бы где, я сам достал бы.
— Я как-то не привыкла, - смущенно тянет Машка.
— Привыкай, - целую ее в макушку.
– У тебя теперь мужчина есть.
С тихим смешком Машка убегает в спальню. И приносит в руках коричневые домашние тапки, бросает их на пол.
— Полы холодные, Миш.
Ах ты ж заботливая моя!
— Это откуда?
– выгнув бровь, удивлённо интересуюсь. Если ее бывшего…
— Анжелка принесла, - прижав ладонь ко рту смеётся Машка.
– Для привлечения мужика в дом.
— Ритуал сработал, - соглашаюсь я, обуваясь.
— Еще есть красные труселя. Тебе нужно?
— Нет, спасибо. Это весь набор?
— Еще есть бритва и пена для… - осекается она.
– Но это видимо лишнее.
Притягиваю ее за талию к себе. Утыкаясь носом в ее макушку.
— Если хочешь, я все сбрею, - шепчу я, имея ввиду бороду.
— Не надо, - Машка опускает голову на секунду, а потом одаривает меня взглядом своих счастливых серых глаз.
– Мне нравится.
– И убегает в кухню.
Я поднимаю тяжелый ящик и несу это добро в коридор. Разглядываю масштаб катастрофы.
Славкины орлы постарались на славу. Тяжелая деревянная дверь целехонькая лежит на полу, только с петель слетела.
Открываю крышку ящика и удивленно присвистываю. Он доверху набит полезными железяками.
— Мой папа плотник, - говорит Машка, появляясь с белым полотенцем в руках.
– Он мне подарил такой же набор инструментов, какой у него дома лежит.
— Молодец твой папа.
Про ее бывшего муДа не спрашиваю, ответ и так ясен - хрен что этот прилизанный хлыщ тут ремонтировал.
— Машуль, приготовишь что-нибудь поесть, пока я тут поколдую?
– притягиваю смущенную женщину к себе и с наслаждением вдыхаю цветочный запах ее волос. А еще она пахнет сексом и мной. Упоительное сочетание. Чувствую себя шкодливым котом, пометившим свою территорию.
— Я как раз собиралась. Думала, ты проголодаешься.
— Моя ж ты умница.
Пока Машка возится в кухне, я пристраиваю дверь на ее законное место, намертво прикрутив слетевшие от удара петли. Однако вся эта конструкция не внушает доверия. Дверь допотопная, такую еще в советское время изготавливали. Ненадежная от слова “совсем”. Завтра закажу ей новую. И оплачу. Безопасность моей женщины превыше всего. Из кухни доносятся умопомрачительные запахи, и я вспоминаю, что в последний раз я ел рано утром купленный в кафешке бутерброд.
Мне нравится, как Машка готовит. Просто, сытно и быстро. Мне хочется, чтобы она готовила для меня всегда.
— Все готово, Миш, - кричит она из кухни, а у меня в груди разливается приятное тепло. Это звучит так мило, по-домашнему.
– Ты скоро?
— И у меня все готово, Маш, - хриплю я ей в ухо, входя в кухню и вжимая теплую вкуснопахнущую женщину спиной в свой торс.
— Я сейчас накрою, - отстраняется она.
— Куда инструменты прятать, хозяюшка моя?
— Во встроенный шкаф на нижнюю полку, - кричит она из кухни, пока я складываю инструменты в коробку и закрываю ее.
– Задвинь подальше.
— Хорошо.
Через несколько минут мы уплетаем вкуснейшие в моей жизни макароны с мясом в томатном соусе. Шутим, смеемся, рассказываем друг другу о себе. Я узнаю, что Маша - единственный и горячо любимый ребенок. Ее отец всю жизнь тяжело работал, чтобы прокормить семью. А мама работала учителем в школе, и Маша решила идти по ее стопам. Несколько лет назад ее родители продали свою квартиру и купили домик в деревне. Развели хозяйство, купили скот и живут на скромную пенсию. Не шикуют, но и не бедствуют.
— А где твои родители?
– интересуется Маша.
— Я с ними не общаюсь. Ушел из дома, когда мне было шестнадцать.
— Почему?
– охает она.
Убираю ложку в сторону, встаю с табурета и отношу грязную посуду в раковину.
Оперевшись на край раковины ладонями, молчу, подбираю слова.
— Понимаешь, мой отец - непростой человек, - каждое слово будто выталкиваю из себя сквозь хрип.
– Он работал в милиции, дослужился до высокого чина. Его на работе все хвалили, ставили мне в пример. Однако отцом и мужем он был дерьмовым.
— Он обижал вас?
– охает Машка.
Я открываю кран и мою тарелку с ложкой, раскладывая их потом по местам.
Не могу произнести это вслух. Нехорошо жаловаться на родителей, как бы плохо мне не было. Они меня родили, воспитали, сделали меня таким, какой я есть. Я должен быть им благодарен, однако чувствую лишь горечь.
— Я предлагал маме уехать, но она отказалась, - наконец произношу я, приседая обратно на табурет. Машка напряженным взглядом сканирует мое лицо. Глаза ее блестят влагой.
– Ну ты чего?
– ссаживаю ее с табурета на свои колени.