Машина Наказаний
Шрифт:
Иноненко быстрым шагом прошел под аркой, остановился у подъезда невзрачного серого дома.
– Вот здесь будешь ждать завтра в семь часов, - быстро сказал он, стараясь не смотреть в окна.
– Он что, здесь живет?
– Да.
Архип с удивлением посмотрел на мрачные, обшарпанные стены дома, к которым были прилеплены небольшие окна.
– Пойдем, - Иноненко бросил на спутника сердитый взгляд. Архип встрепенулся и последовал за ним обратно к машине.
Уже в салоне автомобиля Максим Петрович сказал:
– Жуткая тварь и живет в жутком месте, -
– Однако ты не возомни, что и внутри так же жутко - там у него все золотом покрыто.
– Вы там были?
– Нет, но говорят.
Впервые Архип не поверил Иноненко, и что-то в начальнике гаража ему показалось завистливым, мелочным, как вкус морковного чая.
– Теперь в Кремль?
– поспешил спросить он, чтобы обуздать чувства.
– Какой Кремль?- взмахнул рукой Иноненко.
– Кремль - это матрешка-пустышка. Они все работают кто где, а он - на Рождественке. Поверни направо.
Показалась площадь, посреди - огромная клумба, усаженная цветами.
– Площадь Дзержинского, - прокомментировал Иноненко.
– Лубянка. Теперь налево и прямо. Да ты дорогу-то запоминаешь?
– Угу, - кивнул Архип. Его удивляла пустота и чистота улиц: словно прошелся по ним гигантский дворник и, в азарте работы, вымел не только весь мусор, но и граждан. Редко попадалась навстречу идущая по тротуару согбенная фигура в шляпе и длинном пальто, либо милиционер в белом кителе. Машин и тех не было видно.
– Вот здесь тормози, - удовлетворенно приказал Максим Петрович.- Будешь заезжать вон в ту арку и высаживать его.
Сталин работал в огромном здании с массивными дверями и мраморной плиткой у крыльца.
– Запомнил?
– Да.
– Ну, тогда отчаливаем. Вези в гараж и теперь, брат, без моих подсказок.
* * *
Спалось плохо, и не только Архипу. Иноненко ворочался, кряхтел, пару раз вставал попить воды. Архип же и вовсе лежал с открытыми глазами, глядя на призрак луны, маячащий за занавеской. А может, это и не луна вовсе? Может, это вдруг разросшаяся до исполинских размеров какая-нибудь звезда? Звезда, ставшая луной, - но для чего? Просто из гордости, честолюбия, либо по неизвестной, глубоко затаенной причине?
Хотелось встать и отворить занавески.
– Спи, Архип, еще рано, - пробормотал Максим Петрович.
Тишина, наступившая совсем недавно: до того кто-то пел в кухне, была неприятна. Что-то чудилось в ней угрожающее, гнетущее, и Архипу казалось, что продолжайся песня подгулявшего жильца коммуналки,- он уже спал бы.
Снялась с потолка муха и, жужжа, принялась кружить по комнате. Архип пытался понять по жужжанию, в каком конце комнаты она сейчас находится и не заметил, как вместо мухи появился Сталин. Он сидел на террасе, на скамеечке у длинного стола, непривычно одетый: мягкие хлопковые штаны, светлый свитер, на голове - шляпа из рисовой соломки. И слова вождь произносил непривычные, обращаясь к кому-то невидимому, говорил о том, что капусту лучше шинковать вдоль, а не поперек, тогда она лучше разваривается и щи получаются
– Ну что, Надя?
На террасу вышла Надя из лаборатории в красивом чистом фартуке, волосы стянуты в пучок на затылке.
– Глупости какие-то говоришь, - сказала она, улыбаясь, и поставила перед Сталиным дымящуюся тарелку.
– Что вдоль, что попрек, капуста она и есть капуста.
– Не скажи, - засмеялся Сталин.
– Вот я расскажу тебе одну историю...
– Архип.
Архип вздрогнул, открыл глаза, увидел встревоженное и бледное лицо Иноненко.
– Пора!
Это слово - "пора", неожиданно больно полоснуло Архипа по сердцу, и он поежился, несмотря на то, что был укрыт одеялом.
– Который час?
– Шесть. Вставай, еще поесть надо.
Архип одевался вяло, его бил озноб. Иноненко, похоже, все понимал и оттого суетился и обращался к Архипу ласково, как к покойнику.
– Пойду, сынок, разогрею поесть.
Максим Петрович вышел, аккуратно прикрыв дверь. Архип - уже одетый в новые зеленоватые штаны и гимнастерку - присел на кровать. На душе было нехорошо, зябко: он, кажется, уже жалел, что добился направления на эту казнь. Однако пути назад не было; Архип встал, надел на голову фуражку и вышел из комнаты.
Сполоснул в кухне лицо - от холодной воды как будто полегчало, муть в голове рассеялась. Немного поковыряв ложкой разогретую на сковородке картошку, залитую яйцом, Архип сказал Иноненко, что не голоден и, пожалуй, пойдет.
В кухне никого не было, жильцы коммуналки, должно быть, еще спали. Максим Петрович вдруг шагнул к Архипу и быстрым движением перекрестил его:
– Ну, с Богом. Путь помнишь?
Архип не ответил, обулся в коридоре и вышел из квартиры. Его слегка покоробило, что Иноненко так же, как и он сам перед отправкой на казнь, вспомнил Бога.
В гаражах никого не было, на дверях правления висел замок. Ключом Максима Петровича Архип отворил ворота и вывел автомобиль. Машина радостно гудела, словно ждала его. Потревоженные, поднялись с деревьев вороны, принялись кружить тучей, хрипло каркать.
Архип аккуратно закрыл гараж.
Начал накрапывать дождь, усилился - пустой бульвар заблестел. В открытое окно доносился сырой шорох шин по асфальту. Воздух был насыщен осенними запахами, и казалось, что ты не дышишь, а пьешь сладкое вино. А ведь за стеклом был город, и город большой. На улицах никого не было, лишь у здания с большим красным крестом на белой стене - должно быть, больницы, прохаживались какие-то люди.
Он повернул направо, проехал узкий переулок, повернул налево. Вот и знакомая арка, за которой его ждет он.
Архип развернулся и въехал в арку задним ходом, остановившись у крыльца серого дома. В окнах на втором этаже горел свет.
"Наверное, там" - подумал Архип. Он стал ждать, и время, словно назло, пошло медленнее, растягивая секунды в минуты. Все сильнее нервничая, Архип барабанил тонкими пальцами по рулю.
"Наверно, я должен ждать его, стоя у машины, " - вдруг подумал он и вылез из салона.