Маска Гермеса
Шрифт:
– Вдруг эта ниточка ведет к финансовой системе продажных чиновников? А еще хуже, террористов?
– Хорошо, договорились, - утвердительно произнес директор, а затем добавил то, о чем будто забыл за важными деталями.
– Мы вместе пойдем к президенту за санкцией отслеживать высокопоставленных персон из других ведомств.
– Идет, - подхватил Вольский.
– Получается, что нашего сотрудника, по фамилии Визант не справедливо упекли за решетку?
– поспешил сменить тему директор.
– Его вина слишком натянута, на мой взгляд.
–
– Не исключено, что мы вернем его на службу.
– Мы его могли бы использовать уже сейчас. Он находится в одном лагере с Сотником. Пока Сотник держал язык за зубами, а Визант, возможно, единственный, кто способен вызвать его на откровенность. Сотник находится в отчаянном положении - и проболтаться боится, а заодно и того, что никто его тайн не узнает.
– Резонно, - согласился Буранов, вскинув бровь, скрывая то, что он приложил максимум своего влияния, чтобы виновного Сотника поместили в ту же колонию, где отбывал срок и его бывший сотрудник Визант, в то время как за неизбежным спором этих двух врагов наблюдало бы всевидящее око ведомства.
Оставаясь в стороне от судебного процесса, Буранов мог ответить присущим его службе способом: продолжить засекреченное расследование. В том, как раздобыть самые недоступные сведения, ведомству, разумеется, не было равных, а дойдет ли дело до суда, это уже вопрос второстепенный, рассчитанный в основном на публику, к вниманию которой секретные службы не имеют особой ревности.
Важно уличить соперников в глазах высшего лица страны.
Для Вольского же, ревизора в силовых структурах, Буранов, тем не менее, был совсем не по зубам. Поэтому Вольский сам спешил в объятия директора самой могущественной службы.
В бушлат Византа сунули записку, когда он, нагроможденный миской жидкой каши с ломтями черного хлеба и кружкой чая, садился за стол. Узнаваемым старательным почерком Сотник предлагал ему новую встречу.
По лагерю бродили слухи, что в захолустный город, в районе которого находилась колония, прибыли столичные следователи, что сразу связали, разумеется, с не утихавшими событиями раскрытого покушения на массовое убийство. Окажись Сотник соучастником терроризма, он становился смертником по неписанным тюремным законам. Тем более, что заключенные, не избалованные развлечениями, жили ожиданием справедливого возмездия. Однако Сотник прежде времени не выглядел безвольным существом, которому все равно, живет он или нет. А вот на Византа злобно и предупредительно косились, как бы говоря, что и у него нет причин для особых надежд. Когда с тобой говорят представители власти в лагере, это все равно, что тебя опускают до уровня стукача. Здесь же никто не сомневался, что следователи в первую очередь намерены допытывать Византа.
За час до отбоя они укрылись от посторонних
– Тебе, похоже, светит освобождение, - необычно хладнокровно переда новость Сотник.
– С чего ты это взял?
– недоброжелательно брякнул Александр.
– Известно откуда… Твоя служба взялась за новое расследование. Этого следовало ожидать… Ради чего сыскари из ФСБ нагрянули в это гиблое место? Здесь и зэков скоро нужно будет занести в красную книгу. За твоими показаниями, самой собой.
– Нельзя ли ближе к делу?
– грубо перебил его Александр в отместку за прошлый раз, когда собеседник позволил пренебрежительный тон.
Ненависти за то, что он оказался в тюремном бараке по причине измены, Визант почему-то не испытывал. Разве только презрение.
– Не перебивай, дело не шуточное. На меня уже один раз стрелки перевели. Но я лямку тянуть не хочу, - признавался Игорь обречено.
– Первые месяцы здесь особенно тяжело. Но я в этой экзотике более двух лет, даже привык, - с издевкой подметил Визант.
– Не ври, к этому привыкнуть невозможно. Мне, что молчать, что говорить - один черт. Но от молчания на душе погано. А известно мне не так уж и мало, я не забыл собрать компромат, - он всматривался в холодное зарево сумерек.
– Уж если я заложу кого-нибудь, то не для того, чтобы медленно догнивать здесь, да и то в страхе, что в любой день утопят в параше, или придушат ночью подушкой.
– Твое дело закрыто, чего тебе волноваться?
– равнодушно бросил Визант.
– Черта с два. Следствие заново открыли, ты что, не понял? Да еще фээсбэшники, у которых зуб на ментовскую контору. На меня повесят всех собак и накинут еще с десяток годков, мало не покажется. Соучастие в терроризме, сам понимаешь, система тут беспощадна, меня переведут в тюрьму со строгим режимом.
– И что же я могу сделать?
– Помочь и мне выйти на свободу. Я считай, ходячий труп. Но я важный свидетель. Выбор то у меня невелик - между смертью и смертью, между заживо погребенным в каменном мешке, или быстрой гибелью в этом же лагере.
– Тогда странно, что ты еще жив, - изрек Александр без злорадства, просто, как бы констатируя факт.
– Странно, что я вообще попал сюда… - Сотник совсем не выглядел малодушным, как этого ожидал Визант, и если он не был настолько циничным, чтобы так хладнокровно держаться, то тогда он относился к разряду мужественных людей, хотя и был крысой.
В эту секунду лагерь осветился электрическими прожекторами и фонарями, их теперь мог наблюдать охранник на вышке, метрах в пятидесяти.
– Пока я тебе почти все сказал. Если со мной что случится, найди человека по кличке «писарь». Он даст наводку к моему архиву.
– А он не сдаст тебя?
– Материал заполучить все равно не просто. Я ведь над этим думал. Это получится не у каждого, у кого даже будет наводка. Тебе дам подсказку, додумаешь остальное сам. Риту Вагнер, надеюсь, знаешь?