Маска Гермеса

Новосадов Вадим Юрьевич

–  Не обязательно мне напоминать, что с начальством шутки плохи, - серьезно резюмировала она, и сейчас ее внутренний и внешний голоса совпали.

Рита превосходно управляла эмоциями, какие то из них таила в архивах своего сознания, и по здравому смыслу могла легко возобновить и обдумать их целесообразность.

–  Твоя ошибка только в том, что ты делишь со мной постель, - хладнокровно пошутил Спирин, потому что по настоящему вряд ли мог чему-нибудь радоваться.

По крайней мере, за ним это не замечалось.

–  Директор терпит меня

из-за того, что у меня самая солидная агентурная сеть. По этой же причине мне не доверяет.

–  Я бы предпочла, как можно меньше знать обо всем, учитывая сложившиеся обстоятельства, - она по детски прикрыла уши.

–  У меня сильные враги в ведомстве. И за мои недочеты меня съедят в мгновение ока. Сваливать нужно все на Византа и Сотника.

–  Ну, а я то как на это повлияю?
– с наивностью воскликнула она.

–  Отрицай с ними связь. Играй роль, будто тебя оговаривают. Первый тебя не сдаст, из чувства гордости, а второй - просто мертв.

–  Ты меня утешил. Я даже понижения не переживу, придется уходить из конторы, - со смирением проговорила она.

–  Не торопись. Дело найдется. Был бы надежный человек.

Если бы он только знал, как она хотела избавиться от него, когда его крепнущие притязания превращали его в настоящего паука. Она спит с душегубом и одновременно вспоминает Сотника, с жалостью и угрызениями совести.

Но тогда ее унесло бы как щепку в бурной реке, и во власть ей уже никогда не вернуться. А власть это рулетка, где честолюбивые устремления не обязательно притягивают расположение судьбы. Поэтому, именно властолюбие единило ее со Спириным, вопреки остальным противоречивым чувствам.

ГЛАВА 4 . ЕЩЕ ОДНА НЕОЖИДАННАЯ ТАЙНА.

Один из соседей передал Византу просьбу тюремного православного настоятеля встретиться с ним, разумеется, если он того пожелает. Александр был равнодушен к религии, даже провальная операция с жертвами и последующий срок не заставили его искать утешения в вере. Но гибель Сотника и ультиматум «Арнольда», казалось, загнали его в безвыходную ловушку, его гордость сникла, и в этой просьбе он увидел надежду на поддержку, которой всегда здесь не хватало, а сейчас в особенности.

Отец Сергий, бывший заключенный, принял сан и стал отправлять культ в лагере, не пожелавший по каким то причинам возвращаться в европейскую часть страны. На территории лагеря была выстроена часовня с достаточным пространством для богослужения. Сам святой отец жил в десятке верст в деревеньке из нескольких дворов. Хотя поговаривали, что преимущественно он ведет образ жизни скитника, скрываясь от озлобленных нравов в охотничьих избах. Из транспорта он предпочитал мотоцикл летом, а зимой - лыжный скутер.

Когда не было молебна, тюремный храм по большей части пустовал. Особой охоты к исповеди невольники не имели, скорее всего, из-за неверия в соблюдение тайны, или, от нежелания откровенничать вообще. Хотя, батюшка, все же пользовался их уважением, и слухи о том, что он

занимался доносительством, резко пресекались, по крайней мере, со стороны авторитетных заключенных.

Когда- то отца Сергия, в миру, Феликса Отиса, прибалтийца, приговорили к смертной казни после падения советского режима. За соучастие в хищении бриллиантов с добывающих алмазных предприятий в особо крупных размерах. К счастью, наступили либеральные времена, смертные приговоры не приводили в исполнение, казнь заменили пятнадцатилетним сроком, который лет десять тому назад истек. Поговаривали, что он самый надежный хранитель тайн, но только для тех, кому он сам доверял, заодно и распорядитель “общака” от того воровского предприятия, из-за которого пострадал.

Византа здесь уже ждали, - служка, молодцеватый “зэк”, не заговаривая с ним, указал на дверь. Гость очутился в просторном тамбуре, постучавшись во вторую дверь, он вошел на отклик уверенного размеренного голоса. Убранство комнаты состояло из шкафа, дивана, деревянного стола и лавок с обеих сторон, в бревенчатой стене были врезаны иконы, сделанные под старину. Почивальня и исповедальня для важных персон, подумалось Александру, поскольку небольшой зал для остальных примыкал к этому простому, но уютному обиталищу.

Перед ним стоял упитанный человек, выше среднего роста, в рясе, с окладистой короткой бородой, на вид лет шестидесяти семидесяти, с вытянутым лицом и серым взглядом, спокойным и внимательным. Он предложил место за столом и велеречиво предупредил, что ни одно слово не должно просочиться из этой ризницы.

–  Вы чуть ли не единственный здесь, кто не посещал приход. Хотя, это ваше дело. Вас в ближайшее время отпустят на свободу, - произнес он на растяжку, уверенным басистым голосом, как говорят те, кто не сомневается в своих словах.

–  Мне уже это говорили. После чего и случилось несчастье с Сотником. Эти обещания звучат зловеще, - без энтузиазма ответил Визант, преодолевая некую магическую скованность перед священником, абсолютно не похожего на бывшего преступника.

–  Близкие мне люди будут незаметно оберегать вас.

–  Что вас так заставляет беспокоиться обо мне?
– недоверчиво спросил Александр, по началу стушевавшись.

–  А почему мной не могут двигать просто гуманные соображения?
– бархатным и умасленным голосом парировал отец Сергий.
– К тому же у меня есть дело, в котором вы могли бы посодействовать, окажись вы в столице.

Визант был дезориентирован таким резким поворотом. Неужели и священник во всей этой игре?

–  Если ваше дело связано с Сотником и новым следствием, то я вам не помощник, - отрезал Визант, скрывая под горячностью удивление и даже любопытство.

–  С этим делом это никак не связано, - не изменяя тона, ответил настоятель.
– Оно меня касается лишь в той мере, в какой зависит ваша судьба.

–  Хорошо, чем могу служить?
– поддался на загадочное и льстивое предложение Александр.