Маска резидента

Ильин Андрей

Пакет со старой одеждой, обувью, носками и даже бельем я выбросил в мусорный бак и, привыкая к новому обличью и освежая в голове новую легенду — ведь и фамилия и паспорт у меня изменились, — отправился в аэропорт.

Теперь до завершения самостийно задуманной операции мне оставалось два перелета, пять остановок автобуса и звонок по контактному телефону. А там я погляжу, как засуетится Контора, если, конечно, увижу. Едва ли меня включат в состав трибунала. Да и трибунала как такового не будет. Просто пара человек, сидя за казенным столом, почешут затылки, повздыхают, попьют кофейку да и пойдут домой отдыхать

в кругу семьи после нудной службы. А где-то в далеком городе скоропостижной, очень естественной смертью умрут три, или десять, или тридцать человек. И в самой Конторе, может случиться, у кого-то вдруг оторвется тромб от стенки сосуда и заткнет клапан усталого, изношенного за десять лет непорочной службы сердца профессионала. Сгорают на работе люди жарким пламенем.

И всем этим смертям будет цена — рубль. Один рубль, лежащий у меня в потайном месте. А осталось ему там лежать — сутки.

Поздно вы, ребятки, спохватились, поздно облаву начали! Нет у вас теперь шанса, ни единого. Не существует в мире спецов, которые могут выловить не известного им ни лицом, ни фигурой, не вступающего ни в какие контакты с другими людьми, не сидящего на одном месте человека на площади в несколько сотен тысяч квадратных километров. Это даже не иголку в стоге сена искать. Это скорее искать тот стог в топке варящего сталь мартена, чтобы засунуть в него мгновенно тающую в огне иголку!

Проиграли вы игру. Вчистую проиграли. Единственное, что может отсрочить вашу печальную участь, — это моя случайная (нет, действительно случайная, не по прихоти начальства, а по воле Всевышнего) смерть в дорожно-транспортном происшествии. Но я обещаю постараться этого не допустить. Очень постараюсь: и улицы я буду переходить только на зеленый свет светофора, и направо глядеть, и налево, и трамвай обходить спереди, и вообще в ближайшие часы более законопослушного гражданина найти будет просто невозможно. Даже есть несвежие консервы и ввязываться в чужие драки я не стану. Не дождетесь! А вот вам безопасности не гарантирую, даже если вы будете еще более законопослушны, чем я. Даже если из дома выходить перестанете и будете день и ночь прятаться под одеялом в своей спальне на девятом этаже — вас и там какой-нибудь шальной «КрАЗ» переедет, потому что управлять им будет не божье провидение, а чужая беспощадная воля. Так что я выезжаю. Ждите.

Но выехать сразу мне не удалось. Рейс отложили на час, потом еще на три, потом на десять. Это только в нашем деле все измеряется секундами, а в Аэрофлоте... А как иначе: если у нас случается — за полминутное опоздание голову снимают, а в воздушном ведомстве — только премию.

Пассажиры вначале расстраивались, потом возмущались меж собой, потом в голос ругались с администрацией вокзала, потом успокоились, стали играть в карты, пить водку и спать, сдвинув вместе скамьи в зале ожидания. Все верно, чего нервничать: линия местная, самолет один — ори не ори, другого не будет.

Через пятнадцать часов заспанный дежурный объявил, что можно собираться. Замызганный «анчик» подрулил к взлетной полосе.

— Они чего, левак, что ли, летали, что так припозднились? — раздраженно возмущались пассажиры.

— Ага, левак, — баб на полярную станцию возили. — Все расселись, захлопнули дверь. Взлетели. «ан» болтало нещадно, и перепивших во время долгого

ожидания пассажиров пробрало.

— Вы только салон не пачкайте, — попросил высунувшийся из кабины пилот.

— А вы езжайте потише, — огрызнулись страждущие, — что вы мотаетесь из стороны в сторону? У вас дорога, поди, прямая и без колдобин.

Через сорок минут «ан» сел. Снова взлетел. Снова сел.

— Ребята, с поросем можно? — поинтересовалась какая-то старушка.

— А жарким угостишь?

— Мужики, без билета возьмете?

— Так мест нет.

— Ну очень надо. Жена рожает.

— Ладно, садись.

Ну чисто деревенский автобус. Провинция, одним словом.

Снова посадка.

— Сейчас деньги грузить будут, — сказал кто-то из пассажиров. — Они здесь всегда зарплату для газовиков загружают. Так что двигайтесь.

— Они что, с ума съехали? Мы и так с перегрузом летим! — Да ладно, я видел, в такие коробки и по 20 человек наталкивали. И ничего, не падали, и даже куда надо прилетали. В салон заглянул милиционер.

— Граждане, освободите хвостовой отсек для спецгруза.

Побыстрей.

Снаружи забросили брезентовые мешки, влезли несколько мужиков в гражданском.

— Ну, я пошел, — то ли спросил, то ли поставил в известность милиционер.

— Давай, — кивнули инкассаторы.

— Мешки там бросьте, — указал второй пилот. — Сколько килограммов?

— Мы считали, а не взвешивали.

— Чего раньше-то не привезли? — возмутился кто-то из пассажиров. — На четыре дня зарплату задержали. Товар завезли, а денег — шиш!

Инкассаторы сгрудили мешки, сели с краю. Самолет пошел на взлет.

Такая сумма, и так банально перевозится. Интересно, сколько там, если пересчитать объемы на сумму? Перебравших пассажиров опять затошнило.

— Попросите водителя остановиться, я вылезу, — вяло пошутил один из них.

Инкассаторы вытащили бутерброды и начали лениво жевать.

— Ой, мужики, у меня живот схватило, — вдруг сообщил сидевший до этого тихо парень. — Ой, терпежу нет. Ой, мамочки! Ой!

— Но-но, только не здесь, дуй в хвост, — возмутились мучимые тошнотой соседи.

Пассажир, мотая головой, держась за живот, встал и поплелся в хвост. Его мало заботило, что он нарушает центровку самолета, ему надо было освободиться.

— Эй, паря, сядь на место, — закричали люди. — Не в автобусе!

Но мужчина, ни на кого не обращая внимания, икая и хныкая, шел назад. Инкассаторы перестали жевать.

— Ну-ка шагай на место! — приказали они.

— Да на хрена ему ваши деньги: ему скорее ваши мешки нужны!

Пассажиры захихикали.

— Пусть идет, раз приспичило, не помирать же. Бедный пацан, сгибаясь в три погибели, постанывая и хлюпая носом, стал расстегивать штаны. Пассажиры, кто брезгливо, кто стыдливо, отвернулись.

— Тьфу, гадость!

И поэтому они не увидели главного. Согнувшийся, стонущий, опускающий штаны парень вдруг мгновенно распрямился и быстрыми, точными движениями выхваченной из-под одежды монтировки ударил одного инкассатора сверху по голове, другого острием в шею. Инкассаторы упали, даже не успев сменить выражение лица. Я автоматически подобрался и тут же расслабился. Я не имел права раскрывать свои навыки, ввязываясь в постороннюю драку. Я был обычным гражданином.