Маска возмездия
Шрифт:
Мэриэнн кивнула.
— Ты все уладил с поверенным?
— Не совсем.
Она взглянула на гроссбух, лежавший открытым на столе:
— И в чем дело?
— Похоже, какие-то странности с деньгами на моих счетах в банке.
— Ты хочешь сказать, что пропали деньги?
— Совсем наоборот. — Его снова охватило беспокойство. — Я получил наследство, которое находилось под опекой, пока я не достиг совершеннолетия. Начальная сумма была небольшой, и я считал, что источником моего дохода, который вырос с годами, явились удачные инвестиции. Сейчас я обнаружил, что средства
— Как странно, — удивилась Мэриэнн. — А нельзя ли через банк выяснить, кто этот таинственный благотворитель?
— В обычном случае можно. Но тот, кто стоит за этим, предпринял массу предосторожностей, чтобы скрыть свою личность. Мой поверенный использовал все доступные средства, но ему так и не удалось узнать имя.
— Может быть, это кто-то из твоих родственников, пожелавший сохранить анонимность?
— У меня нет родственников, Мэриэнн. Я один на свете. — Рейф думал о человеке, из-за которого так случилось.
— Теперь уже нет. — Мэриэнн робко улыбнулась.
Рейф окинул взглядом ее лицо и не заметил в нем ничего от Мисборна, пока не встретился с ней взглядом. На него смотрели те же темные глаза, что и у ее отца. Но если в глазах Мисборна сквозило дьявольское бездушие, то глаза Мэриэнн были полны страсти.
— Теперь уже нет, — повторил он. — Теперь у меня есть ты, Мэриэнн.
Они смотрели друг на друга. В наступившей тишине послышалось ровное медленное тиканье часов и потрескивание догорающих углей в очаге.
— Иди спать, Рейф, — сказала она, и он ощутил легкое пожатие руки, взял со стола подсвечник и последовал за ней в спальню.
Так проходили дни и ночи. Мэриэнн наняла слуг, старательно исполнявших свои обязанности. Постепенно жилище, где спал и ел Рейф, стало приобретать черты настоящего дома. Полы были выметены, мебель вымыта и вычищена. Вскоре воздух наполнился сладковатым запахом пчелиного воска, лавандовой полироли для дерева, ароматом свежих цветов, занявших место в вазах, и фиалковым ароматом. Краску на дверях и окнах обновили. Медный дверной молоток отполировали до блеска. Словом, в доме началась новая жизнь, вибрации которой напомнили Рейфу детство, каким оно было до смерти родителей. Каллертон официально получил место управляющего. Рейф отмечал, как с каждым днем растет доверие Мэриэнн, и не вспоминал о Мисборне. С каждой ночью он все сильнее любил ее.
— Нет, ни эта комната, ни соседняя спальня. Обе должны оставаться нетронутыми, — говорила Мэриэнн.
Две горничные, тащившие корзины с щетками, тряпками и полиролью, отвесив вежливые поклоны, поспешили удалиться.
Мэриэнн стояла в одиночестве в желтой спальне и смотрела по сторонам.
Свет, заливавший ее с лестничной площадки, осветил то, что она прежде видела лишь при свечах или дневном свете, украдкой пробивавшемся сквозь щели ставен. Она потянула рукой кремовую льняную скатерть, закрывавшую туалетный столик, и сбросила ее на пол. На крышке красного дерева лежал сломанный на три части черепаховый гребень,
Мэриэнн ничего не слышала, но какая-то непонятная сила заставила ее оглянуться на дверь. Рейф стоял, прислонившись к дверному косяку, и наблюдал за ней.
— Я знаю, Мэриэнн, тебе нелегко. Когда ты попала в эту комнату в прошлый раз, все было по-другому.
— Да, совсем по-другому.
— Я поступил… дурно, выкрав тебя у отца. И пусть ни разу не сделал тебе ничего плохого, я виноват. Мне жаль, что я напугал тебя.
— Ты жалеешь, что забрал меня?
Рейф взглянул на нее, немного помедлил и ответил:
— Мэриэнн, я никогда не обманывал тебя. И теперь не стану этого делать. Мой ответ — нет. Я не жалею.
— Даже несмотря на то, что отец не отдал тебе документ?
— Документ здесь совсем ни при чем.
Мэриэнн посмотрела на него.
— Документ очень даже при чем, — ответила она, удивившись злости, с которой произнесла эти слова.
— Да, я похитил тебя из-за него, Мэриэнн. Но он не имеет никакого отношения к тому, что я не жалею об этом. — Рейф помолчал. — И к тому, что я женился на тебе.
— Мы оба знаем, почему ты женился. Ты хотел спасти меня от позора. — Ей очень хотелось, чтобы была другая причина, та, которую она чувствовала в каждом биении своего сердца, которая наполняла все ее существо.
— Тебе известно, что связывает нас. Ты должна знать, что я чувствую к тебе.
Желание. Влечение. Но не любовь. Откуда взяться любви, если знаешь, что разделяет Рейфа и ее отца? Тем не менее от его слов сердце подскочило у нее в груди и забилось сильнее, голова пошла кругом.
— Я должна? — ответила Мэриэнн, не сводя с него глаз. Ей так хотелось, чтобы он произнес эти слова! Наступила неловкая звенящая тишина. Мэриэнн отвернулась, оглядывая спальню. — Это комната твоей матери?
— Да.
— Ставни до сих пор забиты гвоздями.
Рейф не ответил.
— И в соседней спальне тоже. Там спальня твоего отца?
Он кивнул.
Снова пауза. Мэриэнн слышала удары собственного сердца и, как ей показалось, его сердца тоже.
— Что случилось с твоими родителями, Рейф?
И снова тишина. Сначала она подумала, что он не ответит, но чуть погодя Рейф сказал:
— Их убили при ограблении.
— Это ужасно, прости. — Ей стало до боли жаль его.
— В ту ночь ставни были заперты. Я поклялся, что они останутся запертыми, пока человек, виновный в смерти моих родителей, не предстанет перед справедливым судом. — Голос Рейфа звучал ровно и спокойно, лишенный эмоций.
— Справедливость, — прошептала Мэриэнн. Не месть. Словно ледяной палец скользнул по спине Мэриэнн от этих слов. Она вспомнила, как он произнес их в кабинете отца той ночью, которая теперь казалась такой далекой.