Маска, я тебя знаю
Шрифт:
Ира ловко вырулила с парковки и тут заметила Анри. Он шел, беззаботно помахивая спортивной сумкой, из нее торчали теннисные ракетки.
Ира притормозила и помахала ему из окна.
– Вы что, уже уезжаете?- поинтересовался Анри.
Что так рано? А я играл в теннис и только что получил записку. А где Пьер?
– Ушел звонить час назад. Давай садись, у нас неприятности.
Чтобы лишний раз меня не беспокоить, она вылезла из машины и откинула сиденье, чтобы Анри мог сесть назад.
– Представляешь, какой-то идиот чуть не убил Настю. Гоняют на скутерах, совсем ополоумели.
– Он хотел меня убить,- заявила я с истеричными
нотками в голосе. Мне и вправду сделалось страшно,
сердце выскакивало из груди. Я была близка к панике.
– Здесь поблизости прокат серфов, скутеров и моторных
лодок. Поехали, узнаем, кто брал напрокат,- предложил Анри.
Он указал Ире дорогу, и через несколько минут мы приблизились к домику с крышей из пальмовых листьев, к которому прислонены яркие разноцветные паруса виндсерфов.
– Я сама,- Ира решительно вышла из машины.
А ты присмотри за Настей, видишь, ей еще плохо.
Я слышала, как она ссорилась с двумя темно-коричневыми
жилистыми просоленными марокканцами и угрожала им судом. Затем они зашли в домик и минут десять не показывались.
– Я видела их журнал. Семь европейцев брали напрокат
скутера, двое уже вернулись. Язаписала их имена, но они ни о чем
не говорят. Здесь не требуют документы, можно назваться любым именем. Просто оставляют довольно большой залог. Но на всякий случай я выписала имена,- Ира потрясла у нас перед носом листочком.
– А как они выглядели, ты спросила?- поинтересовался
Анри.
– Да, но для них все мы на одно лицо. Ядобилась только
одного: все они мужчины.
– Очень ценная информация,- усмехнулся Анри.
– Ну, раз ты можешь узнать получше, подойди и спроси
сам,- обиделась Ира, но уже включила зажигание.
Ира вела машину довольно ловко, и вскоре мы подъезжали
к вилле. Я протянула Ире ключ, чтобы она открыла дверь, пока я
выберусь из машины.
Она исчезла за дверью, но тут же выскочила с растерянным лицом.
– Знаешь, ты только не волнуйся, но там кто-то был...- сказала она.Анри, может, ты посмотришь, а то я боюсь.
Анри уверенно двинулся к дому. Он отсутствовал минут двадцать, а мы в это время молча подпирали стену.
– Никого нет, но кто-то здесь побывал. Не волнуйся,
войди и посмотри, не пропало ли чего. Наверное, воры,- предположил он.
И хотя я знала, что это никакие не воры, я промолчала и осторожно вошла в гостиную. Здесь все в относительном порядке. Но в спальне мои вещи были выброшены на кровать, дверцы шкафов открыты. Поверх всего валялись мои документы. Это похоже не столько на обыск, сколько на то, как если бы я собралась уезжать и вытряхнула из шкафов все вещи перед тем, как их упаковать. Смысл этого пока непонятен.
– Давай я все приберу,- вызвалась Ира.
– Мне страшно здесь оставаться, - сказала я. Мне
пришло в голову, что такое в доме могли сделать только в расчете на то, что меня уже нет в живых. От этой мысли мне стало и вовсе плохо. Я опустилась на кровать, меня тошнило, кружилась голова. Мне показалось, что я вот-вот упаду в обморок.
Тут вмешался Анри. Он распорядился:
– Ты здесь прибери, а я отвезу Настю к себе в "Шератон" и вызову врача, она совсем бледная, вот-вот грохнется в обморок.
Мне было все равно, куда ехать, и я согласно кивнула.
– Только возьмите мои таблетки, мне нельзя
пропускать,- попросила я Анри.
* * *
Он привел меня в свой номер в "Шератоне", посадил на кровать и сказал:
– Ничего не бойся. Я скоро вернусь с врачом или по меньшей мере поищу, чем перевязать твою ногу.
Мое бедро, открытое шортами, выглядело и впрямь ужасно. Я
вытащила из кармана телефон и сбросила на пол одежду. Вванной я нашла белый махровый
– Что-нибудь ищешь?
В голове у меня зазвенело, отвратительно запахло жжеными перьями, и я провалилась в небытие.
* * *
Я слегка пришла в себя, но еще была оглушена. Веки стали такими тяжелыми, что я не могла открыть глаз, голоса доносились словно сквозь вату в ушах. Где-то далеко, в тысяче километрах от меня, зазвонил телефон. Судя по тому, что Ира говорит по-русски, это Юра. Яне хотела, чтобы он приезжал, видел меня такой беспомощной. Голоса становились громче, я воспринимала обрывки разговоров. Они говорили, что испугались, когда у меня начался припадок. Потом голосов стало все больше, они умножались в геометрической прогрессии, удваивались эхом, звуки то ускорялись, то бесконечно растягивались. Наконец кто-то, чей голос я даже не смогла узнать, сказал, что надо дать мне мои таблетки. Кто-то засунул мне в рот гладкие продолговатые капсулы, приподнял мою голову и дал запить водой. Япослушно глотнула и провалилась во что-то черное, мягкое, резиново-тягучее.
* * *
Когда я проснулась и открыла глаза, то оказалась в белой комнате казенного вида. Больничная кровать, белая тумбочка, на ней принесенные кем-то цветы, белые занавески на окнах. Вошла медсестра и принесла поднос с едой.
– Доброе утро, мадемуазель,- поздоровалась она.- Как вы себя чувствуете?
Голова болела, во рту страшная сухость, но я сказала:
– Хорошо, спасибо. А где я? Ничего не помню.
– Вы в госпитале имени Мохаммеда Пятого,- ответила любезная медсестра.- Вас привезли вчера вечером с отравлением. Вы находились в коме, без сознания. В очень тяжелом состоянии. Хвала аллаху, дежурил доктор Мустафа Халиди, он вас и спас. Он сказал, что если бы меры были приняты хотя бы на час позже, то вы бы уже не выкарабкались. Между нами, только не говорите, что я вам сказала,- доверительно прошептала словоохотливая сестра, - у вас наблюдалась остановка сердца и остановка дыхания. Три часа вы провели на аппарате искусственного дыхания, пока не задышали самостоятельно. Что же вы, милая, травиться задумали, выпили столько сильнодействующего снотворного? А сейчас позавтракайте, и я принесу капельницу.
Она степенно удалилась, а я попыталась осмыслить сказанное. Какое отравление? Какие сильнодействующие снотворные? Меня хотел убить человек на скутере, потом мы поехали в "Шератон" и в номере Анри я нашла оружие. Анри! Может, он и есть тот, кто за мной охотился? Его не было в то утро с нами, он не вышел из машины, чтобы его не могли узнать марокканцы в пункте проката. И он так охотно привел меня к себе в номер. Но кто же устроил обыск на вилле? Я чувствовала, что окончательно запутываюсь. Внезапно меня охватила паника: чересчур уж любезной показалась медсестра, чересчур светлокожей, как европейка. И что за капельницу она собралась мне ставить?