Маска, я тебя знаю
Шрифт:
Если вам кто-то скажет, что в последние минуты перед человеком проносится вся его жизнь, то это неправда. Перед тем как окончательно слететь с дороги, я видела только руль в кожаной оплетке, который лихорадочно крутили чьи-то руки, а именно мои, но я почему-то воспринимала их чужими, и сливающиеся в сплошную рыжую полосу горы справа от меня. По-моему, я закричала что-то нецензурное, что совсем мне не свойственно, и куда-то рухнула.
Не знаю, когда я пришла в себя. Болела голова, тошнило. Я плохо соображала, где я и что случилось. Черт возьми, похоже, со мной нечто подобное уже происходило. Но когда? Постепенно все встало на свои места, и я даже вспомнила, как меня зовут. Я осторожно
Я осторожно пошевелилась: кажется, ничего не сломала. Устроившись поудобнее, сбросила порванную куртку и попыталась оценить свои шансы выбраться на дорогу, до нее нужно преодолеть метров пять, цепляясь за уступы и хилые растения. Прикинув свои физические возможности, надо сказать, весьма ничтожные, я все же решила попытаться. В последний момент сообразила, что в кармане куртки находится мобильный, извлекла его и порадовалась, что он цел.
Описывать, как я карабкалась по крутому каменистому склону, значило бы рассказать всем, как я, кряхтя и ругаясь, преодолевала почти недоступные для меня в обычной обстановке препятствия. При этом я сломала ногти на руках, порвала джинсы и ободрала ладони.
Дорога по-прежнему совершенно пустынна. Я села на асфальт
и попыталась позвонить Иман. Но, видно, я находилась далеко от всех ретрансляторов: сигнал отсутствовал. Тогда я обхватила голову руками и заревела.
Не знаю, долго ли я так рыдала, но около меня остановился
старый красный пикап. Крестьянин в полосатой шерстяной галабии спросил, что случилось. С трудом встав на ноги и потирая ушибленные места, я попыталась объяснить, что попала в аварию, и в доказательство показала догоревший джип внизу.
Жалостливо заохав, крестьянин открыл дверцу и жестом пригласил
меня в машину. Яутерла слезы, но, скорее, просто размазала грязь по лицу.
– Вы в Марракеш?- с надеждой спросила я.
– В Марракеш, в Марракеш, кур на базар везу,
ответил марокканец.
Я обернулась и увидела сзади большие клетки с птицами.
"Ну что ж, с курами так с курами", - безразлично подумала я.
По дороге крестьянин пытался расспросить меня, что же произошло,
но я сказала, что занесло на повороте. Я и вправду не знала, что случилось
с машиной.
* * *
Через полтора часа мы оказались на бедной окраине Марракеша, застроенной низенькими домиками из красноватой глины. Я поблагодарила водителя, вышла из машины и позвонила Иман по уже работавшему мобильному.
– Иман, это я.
– Ты уже доехала? Все в порядке?
– Относительно. Я в Марракеше. Может за мной кто-нибудь приехать?
– Как?!- изумилась Иман.- Что случилось?
– Потом объясню. Пришли кого-нибудь, пожалуйста.
– Ладно, только скажи, где ты.
– Не знаю,- растерялась я. Заметив стоявшего рядом чумазого мальчишку, я схватила его за рукав и поднесла к его уху трубку. Он послушал, а потом быстро заговорил по-арабски. После паузы он посмотрел на меня и к удивлению произнес на приличном французском:
– За вами приедут через десять минут, мадам. Никуда не уходите.
Мальчишка остался рядом со мной, вопросительно на меня поглядывая.
Я спохватилась
Через десять минут подъехал джип с затемненными стеклами, открылась задняя дверь, и я с облегчением плюхнулась на сиденье. Тут же на шею мне кинулась Иман и с бешеной скоростью стала задавать вопросы. Особенно ее потряс мой вид. Как могла, я описала ей, что случилось.
– Как ты думаешь, это опять покушение?- осторожно спросила Иман.
– Не знаю,- честно ответила я.- Но слишком много совпадений. Наверное, чтобы ответить на этот вопрос, нужно осмотреть машину.
– Завтра, мадам, узнаем результат,- вмешался в разговор охранник.
– Я обо всем позабочусь, в том числе о страховке.
* * *
На следующее утро я летела в самолете Марокканских королевских авиалиний из Марракеша в Агадир. Несмотря на увещевания Иман, я не осталась с ней. Я знала, что значит приготовление к свадьбе, и не хотела быть помехой. Отказалась также от телохранителя. Мне явно хотели устроить несчастный случай, открытого покушения можно не опасаться.
В аэропорту зазвонил телефон. Это уже знакомый мне охранник Иман.
– Мадам, в вашей машине испорчена тормозная система. С большой долей уверенности можно сказать, что это сделали накануне намеренно, вы могли проехать всего километров сорок-пятьдесят до того момента, пока тормоза окончательно выйдут из строя. Вы проехали, если не ошибаюсь, пятьдесят восемь благодаря надежной американской технике.
Упавшим голосом я поблагодарила его и отключилась. В этот момент кто-то подхватил меня под руку. Я отшатнулась, но знакомый голос успокаивающе произнес по-русски:
– Да что с тобой, Настя! Давай сумку, я отвезу тебя на виллу.
Юра улыбался, и мне показалось, что он действительно рад меня видеть.
Я смотрела на его загорелое открытое лицо, выгоревшие волосы, простодушную улыбку и неожиданно для себя самой уткнулась в его джинсовую рубаху и разрыдалась. Он молча гладил меня по волосам, затем отстранил и посмотрел мне в лицо.
– Ну что ты, маленькая, не плачь. Что случилось? Я помогу тебе, я все для тебя сделаю...
В ответ я разрыдалась просто в голос и крепко обняла его за шею, вдыхая запах мужского тела и слабый аромат туалетной воды.
* * *
Юра был таким заботливым, он возился со мной, как с малым ребенком.
Купил по дороге пакет еды, пива, на вилле сварил кофе. Мы сидели на террасе, и он спросил:
– Кстати, а где твоя машина?
Поколебавшись, я ответила:
– Я попала в аварию, чуть не погибла.
Внимательно посмотрев на меня, Юрий сказал:
– А тебе не кажется, что слишком часто с тобой происходят несчастные случаи?
– Судьба такая...- я неопределенно пожала плечами, лихорадочно раздумывая, рассказать ему или нет. Я так нуждалась в опоре, в сильном, надежном мужчине, на которого можно взвалить свои проблемы, что в какой-то момент стала путать эти чувства с желанием любить. Мне так нужно было отдать Юре часть своего непосильного груза, что вместе с ним я отдала ему и себя. Никогда еще я не занималась любовью так, как той ночью, словно пыталась утопить свой страх, неуверенность, тревогу в страсти. Обнимая его сильное тело, отдаваясь его ласкам, я словно убеждала себя, что жизнь продолжается, что я не умру, пока я люблю и меня любят, Юра был так нежен со мной, что пробудил во мне давно забытое ощущение счастья, покоя, безопасности. Мы лежали в темноте, ветер с моря раздувал белые занавески. Я положила голову на его сильное плечо и тихонько гладила слегка влажную кожу на его груди. Мне так хотелось ему рассказать, кто я, что меня хотят убить, просто сказать ему: "Спаси меня, любимый", но вместо этого я почему-то спросила: