Маска Зорро

Латышева Рамина

Рикардо наклонился вслед за ним. Послышались чьи-то шаги, и в свете факела возникла высокая фигура губернатора.

– Повреждения сильны? – раздался его голос.

– Это выяснится в ближайшие пару минут.

– Зорро, не нужно пытаться сберечь наш покой. Мы прекрасно понимаем, что сотрясение было очень мощным.

Притихшее собрание воззрилось на склонившийся перед дверью широкоплечий облик.

– Пока не могу сказать с уверенностью, но подобное давление должны было погнуть рельсы, а гидроудар сорвать ходовую часть.

– И что это значит?

Молодой человек поднял голову:

– Это значит,

что перед нами сейчас лежит цельный кусок скалы весом около полутора тонн.

Сзади раздались испуганные восклицания, через несколько секунд перешедшие в негромкий напряженный шепот. Кто-то едва слышно переводил советникам и принцессе Фионе непонятный диалог на французский. Помещение постепенно стало заполняться волнующими разговорами и повышенными интонациями.

Но даже и они сейчас были гораздо желаннее, чем сжимающий душу скрежет камней и деревьев, которые темная вода все еще тащила за собой в океан над их головами.

– Еще ниже.

Молодые люди приникли к холодному полу и подобрались к самому основанию двери.

– Починить систему, я понимаю, мы не в состоянии? – продолжил дон Алехандро.

– Нет.

– Равно, как и отодвинуть дверь вручную?

– Исключено.

– Наших сил недостаточно? – подал голос Рикардо.

– Дверь все еще стоит на рельсах, это не даст нам просто так взять и выдавить ее.

– А мы не можем перенаправить рельсы в соседний зал и скатить дверь в ту сторону? – подключился дон Ластиньо.

Зорро встал с пола и, поставив ногу на ближайший уступ, поднялся к верхней части обелиска.

– Рельсы уже не прямые и сейчас вогнуты в нашу сторону, – донесся его голос почти из под потолка. – Изгиб будет действовать как стопор – дверь не сможет двигаться вперед по неровному пути. К тому же для этого надо снять верхние крепежи и поднять полторы тонны веса над землей.

– А если выбить рельсы снизу и попытаться сдвинуть дверь по полу? – снова предположил Рикардо.

– Металл очень крепкий. И у нас нет для этого инструментов.

– Тогда какие есть варианты?

Молодой человек вернулся вниз и остановился перед непреступным куском скалы.

– Надо подумать.

Позади сразу же раздался нервный женский всхлип.

Изабелла, не отрываясь, смотрела на сильную широкую спину с черным орнаментом, все время меняющим свою форму в неровном освещении... Ей страшно было даже подумать о том, какие последствия для него принесла с собой эта природная катастрофа. Корабли, склады, товары... Может, целые верфи где-то в отдаленных местах. Все должно было быть уничтожено. Она сама видела эту чудовищную волну, сама почувствовала ее мощь. Никто и ничто не могло уцелеть после такого удара. Изабелла сжала пальцы. А таких ударов было три. Всего несколько секунд – и эта бешеная сила раздробила в прах огромный каменный обелиск. Каменный. А корабли... Они должны были просто исчезнуть в морской пучине.

– Насколько я понимаю, стена слева от двери полая, потому что при движении в сторону обелиск уходит именно в нее, – снова подал голос губернатор.

– Да, – ответил Зорро и прошел в самый дальний угол.

– Значит, это относительно слабое место и к тому же оно сейчас внутри пустое. Мы не можем попытаться сломать эти стены?

– Изнутри они обе укреплены металлом по всей высоте и на всю глубину. – Молодой человек взял в руки какой-то длинный предмет

и поднес его к огню. Сразу стало в два раза светлее. К счастью, запас факелов у них был. – За счет этого тонкие стены становятся такими же крепкими, как если бы они представляли из себя цельную породу.

– Взорвать стены, полагаю, нам нечем, – впервые произнес дон Антонио.

– Динамит находился в предыдущем помещении, – ответил Зорро, осматривая почти пустые полки. – К тому же, это слишком опасно в таком небольшом замкнутом пространстве.

Ненадолго наступила шипящая тишина. Все предполагаемые варианты спасения уже были высказаны и ни один из них не подходил.

– Значит, инструментов у нас никаких нет? – перебил зловещее молчание дон Алехандро.

– Все, что могло нам понадобиться, находилось в соседнем зале.

– Здесь ничего не осталось?

– Это заброшенный склад, им уже давно не пользовались.

– Есть смысл готовиться ко сну?

Еще одно женское всхлипывание сопроводило последние слова.

– Боюсь, что нам предстоит провести вместе еще немало приятных минут.

– Это будет прекрасная ночь, – хмыкнул Рикардо.

Небольшое собрание начало понемногу шевелиться на своих местах. Несколько молодых людей отделились от основной толпы и приблизились к выходу. Они повторили все действия Зорро и, по-видимому, пришли к идентичным выводам, а это значило, что ироничное замечание губернатора о грядущем ночлеге несло в себе долю правды... И, тем не менее, движение в прохладном каменном помещении значительно развеяло гнетущую обстановку и привнесло в притихшие ряды легкое оживление, хотя все взгляды так и остались прикованы к фигуре героя в маске, отошедшего в сторону вместе с Рикардо и доном Алехандро. Дон Ластиньо решил остался с девушками и сейчас о чем-то тихо с ними разговаривал, не позволяя им сосредоточиться на собственных беспокойных мыслях.

Диалоги стали намного громче, а движение по каменному залу активнее.

Внезапно из ближнего к двери угла послышалась музыка. Изабелла и Керолайн, от изумления забыв предмет своего обсуждения, с огромными глазами повернулись в сторону источника звука. Им не показалось. Там, действительно, сидел музыкант с маленькой гитарой.

– Карлос! Ты спас инструмент! – рассмеялся сидевший напротив него молодой человек.

Гитарист довольно улыбнулся и забегал пальцами по струнам.

Изабелле показалось, что с ее плеч сняли тот самый обелиск, который сейчас преграждал им путь к свободе. Музыка ворвалась в сердца и души присутствующих подобно прохладному дуновению ветра в раскаленный знойный полдень. Такая простая, совсем незамысловатая мелодия, без слов, без украшений. Совсем обычные аккорды, плавно переходящие из одного в другой... Но они сейчас оживили потерянные взгляды и вернули на лица улыбки минувшего вечера.

Удивительная сила музыки... Изабелле всегда казалось, что так думала только она одна, замирая во время балов рядом с музыкантами в самые трепетные моменты. Именно поэтому с пяти лет она начала заниматься на скрипке, каждый день пытаясь освободить для нее хоть несколько минут в своем нескончаемом графике учебы. Ее педагог мог прийти к ней в любое время по первому ее взгляду и, когда она, наконец, научилась правильно держать смычок и ставить его на струны, мгновения слияния с инструментом стали для нее одними из самых счастливых.