Маска Зорро
Шрифт:
Конечно, можно было списать непонимание его объяснений тем, что Рикардо во время своих уроков не обогащал лексикон подруг подобными словарными единицами и занимался более насущными проблемами, однако громкое фырканье Линареса за спиной дало понять, что даже для него подобные выражения на его родном языке оказались пустым набором звуков.
Изабелла неотрывно смотрела в еще пока не понимающие причины остановки процесса глубокие зеленые глаза. Ей было так смешно – он, действительно, не понимал, чем был вызван ее взгляд и общий смех… Скорее всего, он начал неосознанно искать ошибку в собственных вычислениях, в этот
Он вновь приблизил Изабеллу к расщелине.
– Палка. Внизу слева. Длинная. Темная. С четырьмя кружками посередине.
Девушка обернулась еще раз.
– Во втором торчит штырь. На конце шарик, – не меняя выражения лица, закончил Зорро.
Изабелла вздохнула и потянулась вперед.
– Надеюсь, это последняя? – раздался голос Рикардо, все еще держащего одной рукой факел над их головами. – У меня бутерброд заканчивается.
Кери сверкнула в его сторону многозначительным взглядом и снова уставилась на разлом.
Это, действительно, был последний заход, и губернатор со своим другом уже держали в руках по увесистому букету из веревок и разноцветного вороха разорванных в длину и связанных друг с другом рубашек.
Веселый гул ознаменовал окончание первой части спасательной операции, и в нем можно было отличить даже высокий тембр Фионы, все время просидевшей около расщелины с каменным выражением лица.
Изабелла откинулась назад и стряхнула значительно занемевшую руку, которая от напряжения снова начала ныть, напомнив о последствиях недавней вечерней прогулки по обрыву. Зорро, тем временем, взял у Керолайн свой пиджак, который фрейлина уже держала наготове, и накинул его на плечи своей подопечной.
Толпа радостно зашумела и сразу же расступилась, когда молодой человек подхватил Изабеллу на руки и отнес ее на старое место. Керолайн оказалась рядом через несколько секунд.
Девушки прижались поближе друг к другу и устремили свои взгляды на Зорро. Они видели, как он выбрал себе из общей толпы около десяти помощников, как раздал им веревки, наказав держать их на заданной высоте, как расставил их в определенном порядке и на разных расстояниях от расщелины и присвоил им порядковые номера. Она слышала, как он быстро произносил цифры и в ответ на его голос пробно натягивались соответствующие комбинации креплений. Кому-то требовалось выполнять свою задачу в паре и безупречно синхронно, кому-то – одному, но в исключительно точный момент времени. Им понадобилось около пяти кругов, чтобы отрепетировать правильную последовательность движений, когда Зорро взял с собой Рикардо и подошел к противоположному от механизма края двери.
В воздухе, до этого еще оглашавшемся негромкими переговорами, постепенно повисло омертвелое оцепенение.
Губернатор и дон Ластиньо были в числе задействованных элементов системы. Дон Антонио с сыном сняли со стен все четыре факела и теперь держали их над разломом так, чтобы Зорро со своего угла обзора мог видеть все, что происходило внутри. Напряжение под темными каменными сводами возрастало с каждой секундой и становилось
Только сейчас Изабелла вдруг поняла весь ужас их положения. Полторы тонны цельного куска скалы. Отсутствие хоть какой-то вероятности на то, что их могут услышать и прийти на помощь извне. Сломанная система. И ни одного инструмента. Ни одного... Ни динамита, ни железных прутов, которые можно было бы использовать как рычаги. Ничего. И только... веревки? Господи, только веревки против этого каменной громады. Изабелле показалось, что у нее внезапно открылись глаза. Веревки... Из одежды...
Она перевела взгляд на две темные высокие фигуры у свободного торца двери.
– Первый, четвертый, медленно назад, – ударился о стены низкий сильный голос.
Послышался шорох передвижений и два солдата гарнизона одновременно потянули на себя крепеж.
– Первый вниз, шестой к себе.
Один из солдат резко опустился на пол и одновременно с ним сделал шаг назад дон Ластиньо.
– Третий. Быстро и сильно.
Губернатор рванул самый толстый, двойной тканевый канат и в тот же момент где-то в каменной толще раздался глухой рокочущий звук.
– Линарес! Толкаем!
Молодые люди бросились всем телом на выступ двери и, проскальзывая ногами по полу, начали давить ее в сторону ниши.
Во рту резко стало сухо, перед глазами неестественно задергались огненные отсветы.
– Пятый, девятый вниз! – эхом раздавались в голове его слова.
На плече проявились заледеневшие пальцы Керолайн, вцепившейся в свою подругу еще минуту назад.
– Второй!
Послышался резкий металлический визг и надрывный каменный скрежет.
– Седьмой к себе, двенадцатый вверх!
Один из музыкантов взлетел на каменный уступ и поднял руку.
– Восьмой, десятый!
Мелькнули еще две тени и вдруг...
Изабелле показалось, что перед глазами сверкнула шпага или кинжал. Она зажмурилась и снова посмотрела вперед.
Щель. А в ней яркий лунный свет...
– Первый, четвертый, седьмой, одиннадцатый на себя! Остальные к двери!
Несколько фигур побросали веревки и метнулись к ревущему обелиску.
– Первый, седьмой вниз!
В лицо ударила морская прохлада, все помещение закружилась вокруг от избытка воздуха. На плечо бессознательно опустилась голова Керолайн.
– Четвертый вверх!..
Его голос растворялся где-то в бесконечных волнах океана.
Около выхода виднелось живое шевелящееся скопление рук, напряженных до предела, дрожащих от нечеловеческих усилий. Все гудело и скрежетало, из стены доносился неистовый железный стук и лязг натянутых деталей. Что-то темное медленно уходило в сторону и открывало звездное небо, видимое сквозь острое зубчатое окно...
Восторженный взрыв голосов, оглушительные победные крики...
– Изабелла, мой цветочек, посмотри на меня.
Папа...
Вроде бы ее взяли на руки и куда-то понесли. Вокруг было очень много воздуха. Даже слишком много... Сквозь дрожащие ресницы прорисовывались неровные контуры темных стен. Повсюду лежали раздробленные каменные плиты, раскуроченные механические рельсы и крепежи. Гигантские, внушающие трепет железные стержни на остатке двери были погнуты в нескольких местах. Внешняя стена во втором зале оказалась проломлена. В первом зале ее не было совсем.