Маска

Мартин Сабина

Нечасто случалось, чтобы Конрад Земпах терял дар речи. Обычно, когда он молчал, у него имелась веская причина. Но сейчас его мысли неслись с такой скоростью, что Конрад при всем желании не смог бы их озвучить. Итак, купец невиновен. Святая Дева Мария и Христос! Все это ставило совет Эсслингена в крайне невыгодное положение. Кроме того, истинный виновник преступления не был найден жителями Эсслингена, потребовалась помощь другого города. Какое унижение! При этом в Эсслингене даже не было палача, чтобы казнить убийцу. Но почему глава не созвал городской совет?

— Как видите, ситуация

складывается отвратительная, — угрюмо заключил Иоганн Ремзер.

Его лицо раскраснелось, и Земпах понял, что глава совета вот-вот потеряет самообладание.

— Именно так, — согласился Конрад.

— Мы не хотим портить отношения с герцогом Ульрихом и Ройтлингеном, вы ведь понимаете это, Земпах? — Ремзер прищурился.

— Это было бы опасно, учитывая сложившиеся обстоятельства. Сейчас нельзя наживать себе столь могущественных врагов, — осторожно подтвердил Земпах.

Знать бы только, к чему ведет этот интриган Ремзер! Похоже, он намекал на что-то весьма неприятное, у Земпаха на этот счет не осталось никаких сомнений.

— Я посоветовался с моим другом Эндерсом фон ден Фильдерном. — Ремзер покосился на старика. — Мы считаем, что есть только один выход из столь неприятной ситуации. Мы должны извиниться перед купцом за нашу ошибку. — Помолчав, он посмотрел на свои ногти. — Однако же мне представляется бессмысленным подставлять под удар весь городской совет. Едва ли это поспособствует укреплению репутации нашего славного города. Пожалуй, у всех сложится более благоприятное впечатление, если мы опишем случившееся как ошибку отдельно взятого человека.

На лбу Конрада проступил пот. Не нужно было особо разбираться в интригах, чтобы понять, о чем говорит Ремзер. Конрад Земпах должен был взять на себя ответственность за ошибку, допущенную членами городского совета, и выставить себя на всеобщее посмешище.

— Видите ли, Земпах, — продолжил Ремзер, — поскольку вы всегда присутствовали при допросах с пристрастием и известны своими связями с Мельхиором, кажется уместным, чтобы именно вы взяли на себя эту задачу. Вы согласны? Или нам стоит подумать кое о чем другом?

В Земпахе вспыхнула ярость. Да что этот осел себе позволяет? И что это за намеки? Какие еще связи с Мельхиором? И что значит «подумать кое о чем другом»?! Неужели Ремзер намекает на то, что Земпах как-то связан с ересью?

— И как вы себе это представляете? — выдавил Конрад.

Ремзер с облегчением улыбнулся. Похоже, он ожидал жаркой дискуссии. Покосившись на Эндерса фон ден Фильдерна, глава совета жестом подозвал служанку, и та сразу протянула ему поднос с пивом. Ремзер взял себе кружку, Эндерс последовал его примеру, и каждый сделал по глотку.

— Очень просто, — заявил Ремзер, вытирая рот. — Вы напишете небольшое письмо Венделю Фюгеру, его семье и городскому совету Ройтлингена, в котором принесете свои извинения за проявленное в этом деле рвение. Напишите, что вам хотелось отомстить за подлое преступление против несчастного юноши и покарать коварного убийцу, что вы упустили из виду важные улики, свидетельствовавшие о невиновности купца. Скажите, что вам удалось убедить городской совет Эсслингена в своей точке зрения и что советникам не оставалось

ничего другого, кроме как последовать вашим рекомендациям. Подчеркните, что вы сожалеете о случившемся, извинитесь по всей форме за причиненные неудобства, вызванные вашей ошибкой. В конце письма можете указать, что городской совет Эсслингена с учетом сложившихся обстоятельств, безусловно, не станет выдвигать против Венделя Фюгера обвинения в побеге из тюрьмы. — Ремзер потер руки. — Завтра утром прочитаете письмо в ратуше. Если советники его одобрят, то мы сразу же отправим его с гонцом.

Поджав губы, Земпах кивнул.

— Хорошо.

Пока что глава совета был в выигрышном положении. Но он горько пожалеет об этой подлости.

Иоганн Ремзер жестом подозвал служанку:

— Принеси нам еще пива, жаркое и хлеб!

Когда перед ними выставили кружки с холодным пивом, Ремзер произнес тост:

— За удачу!

Фон ден Фильдерн его поддержал, да и Земпах, стиснув зубы, чокнулся с ними. Они выпили до дна, а затем стукнули кружками по столу.

Ремзер подмигнул Земпаху.

— Не жалейте о том, что поможете нам, — сказал он. — В нужный момент я вспомню об этом.

Фон ден Фильдерн энергично кивнул.

— Это лучшее решение. Свободные города должны держаться вместе. В борьбе с могущественным Вюртембергом Ройтлинген — наш союзник. И только это имеет значение.

— Это верно, — согласился с ним Ремзер.

— Но что будет с настоящим убийцей? Этим Симоном Брехтом? — перебил его Земпах.

— Мы попросим Ульм привезти его сюда, — заявил Ремзер. Он уже успокоился и теперь самодовольно усмехался. — И пускай пришлют нам своего палача. Он проведет казнь.

***

Стеклянный бокал, полетевший в стену, разбился вдребезги. Крестьянская семья могла бы год прожить на деньги, вырученные от продажи такого бокала, но Оттмара де Брюса это не интересовало. Напротив, его ярость усилилась. Оглянувшись, граф решил расколотить еще и стул. Схватив его обеими руками, Оттмар выбросил стул в окно. Во дворе раздался грохот. Выглянув наружу, де Брюс увидел, как зеваки, с любопытством глазевшие на окна его комнаты и прислушивавшиеся к шуму, разбежались в стороны. При других обстоятельствах он наказал бы лентяев, но сейчас у него были другие заботы.

Он отошел к столу, где лежало только что полученное письмо. И за что ему такая кара? Почему его окружают одни идиоты, не способные уничтожить одного-единственного человека? Швырнув пергамент на пол, де Брюс растоптал его, а потом бросил в камин. Впрочем, огонь там не горел, и пергамент так и остался лежать в пепле. Затем Оттмар пнул сундук, так что дерево жалобно скрипнуло, и осушил еще один бокал вина. Постепенно пожар гнева в его душе утих. Осторожно достав пергамент из камина, де Брюс прочитал его еще раз. Он просто не мог в это поверить. Они схватили настоящего убийцу! Проклятье! Фон Закингена нужно было четвертовать, а потом поджарить на медленном огне, чтобы его жалкая душонка отправилась в преисподнюю. Нет, будет лучше, если он убьет его собственноручно, заколет родовым клинком!