Маска
Шрифт:
— Специфика работы. Также как и вы, я заточен под своё дело в наивысшей степени превосходным образом, что даёт большие преимущества.
— И чем же занимается оборотник?
— Ну, не оборотничеством, как многие думают, — кокетливо улыбнулся он. — Мы занимаемся оборотом товаров различной ценности.
— Вы торговец?
— Назвать меня торговцем равносильно тому, как если бы вас назвали простым наушником или городовым захолустного городка. Я оборотник, я продаю и покупаю товары, ценность которых порой не выражается
— Например?
— Ну, обычно я привожу в пример бессмертие, вечную молодость, солнце…
— Солнце?
— Точнее звёзды. Вам вот нужен громадный сгусток водорода, который будет пылать в небесах миллионы лет подряд? Могу продать с доставкой по Мегавселенной, если сойдёмся в цене.
— Я подумаю.
Оборотник поставил пустой бокал на поднос, проплывавшей мимо энгинай, и взял полный.
— В общем, я торгую всем, что только возможно и со всеми, с кем только возможно, путешествуя между мирами.
— А вот это любопытно.
— Не сомневался, что вы заинтересуетесь, тан л'Мориа. Мирозданий много, а не только лишь три с половиной, о которых знаете вы. Там, в Пустоте, квадриллионы миров, населённых квинтиллионами разумных существ, каждое из которых готово расстаться с тем, что оно имеет, дабы обрести что-то, чего у него нет.
— А ваше ремесло заключается в обеспечении обмена одного на другое. В товарообороте.
— Верно.
— И что же вы продаёте здесь? — поинтересовался я.
— Здесь я развлекался, ожидая вот этой самой беседы. — Златовласый легонько коснулся одной из прищепок, заставив её блеснуть рубинами и бриллиантами. — У меня уже давно хранилась партия таких вот прелестных маленьких безделиц, а здесь и публика подходящая, так что не устоял. Ненавижу упускать возможности.
— И как пошло?
— Оторвали едва ли не с руками, всё уже распродано, даже, собственно, этот экземпляр, который я напялил ради рекламы товара. Вам нравится?
— М-м-м… даже не знаю. Возможно, моя супруга была бы заинтригована, подари я ей нечто подобное.
— Несомненно. Но для прекрасной Бельмере я могу предложить изысканной красоты колье из нитей лунного света, украшенное слезами ангелов. Это такие бриллианты, с заточённым внутри неугасимым светом. Поверьте, ей понравится, гарантирую.
Его эмоциональный фон был ровен и благожелательно нейтрален, он никак не менялся, сколь бы внимательно я его ни изучал, а когда мой Голос попытался коснуться чувств неожиданного и весьма экзотичного собеседника, тот громко хихикнул, прикрыв накрашенные губы рукой.
— Право, не стоит. Ваш Голос не властен надо мной, тан л'Мориа, как и любое иное воздействие на разум. Эта голова защищена так, что проникнуть в неё не под силу ни богам, ни демонам. Работа обязывает, знаете ли.
— Я всенепременно это учту. Так и о чём же вы хотели со мной поговорить? Сразу же осмелюсь
— Вы попали в самую точку! Но к сути переходить пока что рано, сюда направляется посол ди'Кариа. Как только вырвитесь от него, поспешите покинуть дворец, у главного входа вас будет ждать мой паланкин, а после я помогу вам покинуть Башэн.
— Зачем бы мне его покидать?
— Если хотите вернуться в родной мир, я — ваш лучший шанс. Теперь прошу простить, мне нужно передать товар покупателям, а тани ди'Рахац выразила пожелания снять с меня прищепки собственными зубами. Разве я мог ей отказать?
Улыбнувшись напоследок, Эдвард Д. Аволик удалился, слегка виляя бёдрами, и оставил меня в изрядном недоумении. Впрочем, особо времени удивляться не осталось — по залу двигался чёрный шатёр. Именно так могло показаться при виде обширной конструкции из чёрной ткани с заострённой вершиной, которую несли четверо дракулин на длинных шестах, а охраняло четверо тэнкрисов при оружии.
Эти таны отличались от башэнцев как пираньи от золотых рыбок. Они облачались в доспехи чёрной кожи с множеством ремешков и сравнительно небольшими вставками металла, собирали длинные волосы в хвосты на макушках, на лбах носили металлические щитки с рожками, а на поясах — длинные серповидные гаффоры. От этих тэнкрисов не исходило никаких ярких чувств кроме, пожалуй, брезгливости, взгляды рубиновых глаз сверкали кинжальными ударами, движения были скупы. Воины.
Под всеобщими взглядами чужаки приблизились ко мне и один из сородичей молча указал рукой на прорезь входа.
— А если не пойду?
Вместо ответа он оскалился, демонстрируя клыки.
— Как примитивно. Вот, Себастина, как талогарцы привыкли подавать себя.
— Вы совершенно правы, хозяин, это вульгарно и непристойно.
Под переносным шатром царила полная тьма, и хотя глаза мои нуждались в свете меньше нежели глаза многих иных существ, даже им пришлось привыкнуть, прежде чем начать видеть хоть что-то. Тем "чем-то" оказалось лицо, едва-едва белевшее на фоне непроглядной черноты. Плотная ткань отрезала не только от раздражавшего лихорадочно изменявшегося освещения, но и от какофонии звуков, что царила снаружи. В темноте и тишине я смотрел на лицо, а лицо вглядывалось в меня.
— Ты видишь что-нибудь?
— Я вижу тебя, Разнек ди'Кариа.
— А я вижу тебя, Бриан, назвавшийся ди'Аншвар.
— Это моё имя.
— Да. Я знаю, кто ты.
— И ты не стал первым, кто сообщает мне об этом сегодня.
— Я знаю, что ты на самом деле.
— И ты не стал первым, кто сообщает мне об этом сегодня.
А потом он меня удивил.
— Я знал отца твоего отца. Вы очень похожи.
— Приму это как похвалу
— Отурн нашёл тебя в том мире?
— Он нашёл и меня, и свою смерть.