Маскарад или Сколько стоит твоя любовь?
Шрифт:
Страх сменился... Ничем. Пустотой. Ведь зачем бояться своих снов? Их можно контролировать. И я очень хочу проснуться.
Сейчас открою глаза и навсегда забуду этот кошмар. Это ж надо до чего докатилась...
"Допилась", - поправил не в меру разговорчивый для сновидения внутренний голос.
В общем, допилась до того, что Морозов начал сниться в эротических снах. Послесониях? Утренних миражах? Или как такое называется?
"Это называется: пить надо меньше", - безустанно прокомментировал чересчур разговорчивый
– Ксана, - плеча коснулись уж больно натуральные для простого, пусть и эротического сна пальцы.
– Ты ведь не сон, да?
– не открывая глаз, рваным шепотом спросила я.
– А ты бы хотела, чтобы я был сном?
– пальцы переместились на шею, мягко обхватив и поглаживая.
– Убирайся из моей постели, - оттолкнув руку парня, ровно попросила я, повернулась к Тимофею спиной, положила ладошку под голову и уставилась в никуда. Даже слёз не было. Только безразличие, полностью поглотившее всё внутри.
Наверное, надо было устроить истерику, наорать, погнать, написать заявление в полицию за совращение несовершеннолетней. Но зачем? У него и так много проблем.
– Ксан...
– на талию легла ладонь парня.
– Не трогай меня.
Рука исчезла.
– Ксани...
– Убирайся.
Матрац легко дрогнул. Морозов встал, оставляя меня на огромной кровати одну. Его вообще не должно здесь быть. Так не бывает...
– Знаешь Ксани, уже слишком поздно меня гнать, - присев передо мной на корточки, сказал Тимофей. Я перевела безразличный взгляд на парня и снова уставилась в пустоту.
– Что хочешь на завтрак?
– он никак не желал угомониться. Чувство вины замучило? А оно у него есть - это чувство? О чём он думал, ложась со мной в постель? Уж явно не обо мне. Хорошо, что не помню вчерашний вечер, иначе бы...
– Уйди, - в очередной раз попросила я.
– Нет, - отрицательно мотнул головой Тимофей.
– Я никуда не уйду. Сейчас моё место здесь.
Глухо рассмеялась, вызвав недоумение на лице Чудовища.
– А потом где будет твоё место?
– А это зависит только от тебя. Ксан, оживай. Я расскажу всё, что было вчера, но только за завтраком. К тому же... подожди минутку, - хитро улыбнулся Морозов. Попытался было дотронуться до моей щеки, но, наткнувшись на ни чем не уступающий по холодности его коронной бездне взгляд, помрачнел и убрал руку. И, наконец, оставил меня одну.
Он расскажет: мне оно надо? То, что было вчера, не вернёшь. Надо жить дальше. Только как?
– Вот, - не прошло и обещанной минуты, и Тимофей вернулся. На руке у него, любопытно крутя мордочкой, сидел крошечный дымчато-серый котёнок.
Столько эмоций не вызвало даже пробуждение в одной кровати с Морозовым. Я села, поёжилась под немигающим взглядом парня и поспешила укутаться в одеяло. Он, конечно, всё уже видел, но так спокойнее.
– Откуда?
– требовательно
Руки Морозова старалась не касаться. Было не противно, просто... Не знаю, как правильнее описать это чувство. Не могу на него злиться, но и простить не могу.
Тим отдал кота и, отойдя на шаг, уселся прямо на пол. Парень уже успел одеться: джинсы и чёрная майка. А мне продолжало казаться, что он голый. Бред, знаю. Но ничего не могу с собой поделать.
– Ты вчера ночью подобрала, когда мы возвращались из "Монолита".
– И что мы там забыли?
– уточнила, закончив рассматривать котёнка. И, устроив совсем юную кошку у себя на коленях, начала осторожно почёсывать за непрерывно шевелящимся ухом. Второе тоже навострилось, умная мордочка повернулась ко мне, и левый зелёный глаз подмигнул. Я улыбнулась и порадовалась, что сделала вчера хоть что-то хорошее. Если бы кроха замёрзла и погибла, не простила бы себе. Как можно быть таким жестоким, чтобы выкинуть котёнка на улицу, ещё и зимой? Если уж у меня при мысли выгнать Чудовище начинает щемить сердце... Живодёры!
– Мы там напивались, - вздохнув, ответил Морозов.
– Ах, да... припоминаю...
– Хорошо.
– Нет, плохо. Я не помню остального и, что самое удивительное, не хочу вспоминать.
Тимофей поник: плечи опустились, взгляд упёрся в пол... Ну, прямо невинный ангел. А кто просил его забирать мою невинность? Нет, я никогда не собиралась хранить девичью честь до самой свадьбы. Просто так, как поступил Тимофей...
– Ты его Вельзевулом назвала, - не к месту рассказал Морозов.
– Это кошка.
– Ты хозяйка, тебе и решать, - пожал он плечами.
– Значит, Вельзевула. Зевка, да?
– приподняв котёнку на уровень глаз, спросила я у неё. В ответ получила комплект царапин от крошечных коготков на нос.
– Ах ты, малявка!
– рассмеялась и выпустила извивающуюся мелкую хозяйку квартиры на пол. Дымчатый пушок со всех ног бросился из спальни в направлении кухни. Похоже, ночью её сильно напугали.
И мы снова остались с Морозовым один на один. Он сидел на полу, сцепив в замок руки, упёртые локтями в колени, а я - на кровати. И смотрели друг на друга.
– Надо сменить простыни, - первой отвернулась я. Смотреть на пятна крови ещё раз желания не было. И так всё понятно.
– Я поменяю, - подскочил на ноги Тим. Усмехнулась. К чему это всё? Не верю в его искреннее раскаянье. Боится, что выгоню из квартиры? Не в стиле Морозова. По-моему, он ничего не боится.
– А ты иди пока позавтракай. Я чайник поставил.
Пожала плечами, поплотнее завернулась в одеяло и ушла. Только не на кухню, а в ванную. Хотелось смыть с себя... А что, собственно, смывать? Да, на внутренних сторонах бедёр чуть крови. Это не страшно.