Маскарад
Шрифт:
— И ему можно доверять, — добавила матушка. — Он честный. И, как я уже говорила, он знает все об Опере. Абсолютно все. Даже то, где кое-что лежит.
Этот аргумент был самым весомым.
— Хочешь стать главным режиссером, а, Уолтер? — спросил Бадья.
— Благодарю, господин Бадья, — ответил Уолтер Плюм. — Был бы весьма счастлив. Но кто будет чистить уборные?
— Что-что?
— Не хотелось бы их запускать. Я столько сил потратил, чтобы
— О-о? Ну… В самом деле? — Глаза господина Бадьи на мгновение сошлись в кучку. — М-да, что ж, отлично. Во время работы, если хочешь, можешь петь, — щедро разрешил он. — И я даже не урежу тебе жалованье! Я… Я, наоборот, как раз намеревался его повысить! И буду платить тебе… шесть… нет, целых семь долларов, и ни пенсом меньше!
Уолтер задумчиво поскреб подбородок.
— Господин Бадья…
— Да, Уолтер?
— Мне кажется… по-моему, господину Зальцелле вы платили целых сорок долларов, и ни пенсом меньше…
Бадья повернулся к матушке.
— Он что, совсем разум потерял?
— Ты только послушай, какие песенки он пишет, — хмыкнула нянюшка. — Самое то, и даже не на этих ваших заграничных языках. А кстати, посмотрите… звиняйте на секундочку…
Она повернулась спиной к зрительному залу… … Шуршш лепчпокшурш…… И волчком крутанулась обратно, сжимая в руке кипу нотной бумаги.
— Хорошую музыку я с первого взгляда узнаю, — произнесла она, передавая ноты Бадье и тыкая пальцем в особо полюбившиеся отрывки. — Смотри, какие закорючки ритмичные.
— То есть все это… ты написал сам? — обратился Бадья к Уолтеру.
— Совершенно верно, господин Бадья.
— Надеюсь, ты занимался этим в свободное от работы время?
— Тут есть одна чудная песенка, — встряла нянюшка. — Называется «Не плачь по мне, Орлея». Очень печальная, прямо обрыдаешься. Кстати, это мне напомнило, пойду посмотрю, как там госпожа Плюм, не очух… в смысле, не проснулась ли. Во всей этой суматохе я, может, слегка переборщила. — И нянюшка Ягг бодро затрусила прочь, периодически подергиваясь, когда какая-нибудь деталь костюма в очередной раз куда-нибудь врезалась. По пути она подпихнула локтем балеринку, которая с открытым ртом наблюдала за происходящим. — Это балеринство не такая уж сложная штука, а?
— Прошу прощения, осталась одна вещь, в которую мне трудно поверить, — произнес Андре.
Подняв шпагу Зальцеллы, он осторожно провел рукой по клинку.
— Ай! — воскликнул он.
— Что, острый? — спросила Агнесса.
— Да! — Андре пососал палец. — И она схватила его голой рукой?
— Она ведьма, — объяснила Агнесса.
— Но шпага же стальная. Я всегда считал, что на сталь волшебство не действует! Это известно каждому.
— На твоем месте я бы не стала так уж удивляться, — кисло буркнула Агнесса. — Скорее всего, это был
Андре повернулся к матушке.
— И ты даже не поцарапалась?! Как… тебе…
Сапфировые глаза матушки словно бы загипнотизировали его. Когда же Андре наконец отвел взгляд, вид у него был смутно озадаченный, словно у человека, который никак не может вспомнить, куда он задевал то, что буквально секунду назад держал в руках.
— Надеюсь… гм, надеюсь, Кристина не ранена? — промямлил он. — Почему никто ею не занимается?
— Она вопит и падает в обморок до того, как начинается вся суматоха. Момент она подгадывает очень точно, — хмыкнула Пердита, она же Агнесса.
Андре двинулся по сцене, Агнесса устремилась за ним. О Кристине все же нашлось кому позаботиться — ее, опустившись на колени, обмахивала пара танцоров.
— Было бы ужасно, если бы с ней что-то случилось, — произнес Андре.
— О… да.
— Все говорят, она такая многообещающая… Сзади подошел Уолтер.
— Надо ее куда-нибудь перенести, — сказал он. Его голос звучал жестко и отчетливо.
У Агнессы создалось отчетливое ощущение, что вдруг у ее мира отвалилось дно.
— Но… но вы-то знаете, что пела за нее я!
— О, да… да, разумеется… — замялся Андре. — Просто… дело в том… это, видишь ли, опера… не знаю, как объяснить…
Уолтер взял ее за руку.
— А ты меня учил! — в отчаянии крикнула она ему.
— И ты оказалась очень способной ученицей, — кивнул Уолтер. — Она даже после долгих лет занятий не сможет петь, как ты. Но есть такое понятие, как «звездность». Не всякий человек может стать звездой, для этого тоже нужны задатки.
— Это то же самое, что талант? — парировала Агнесса.
— Примерно, но встречается куда реже.
Она посмотрела ему прямо в глаза. Лицо нынешнего Уолтера стало более сосредоточенным, обрело очертания и при свете рампы казалось весьма привлекательным.
Она рывком высвободила руку.
— Когда ты был Уолтером Плюмом, ты нравился мне намного больше.
Агнесса уже повернулась, чтобы величественно удалиться, но внезапно почувствовала на себе взгляд матушки Ветровоск. Взгляд насмешливо буравил ее спину.
— Э-э… надо перенести Кристину в кабинет господина Бадьи, — сказал Андре.
Свой фразой он словно бы разрушил некие чары.
— Ты абсолютно прав!!! — воскликнул Бадья. — И господину Зальцелле тоже нечего трупом лежать на сцене. Вы, двое, отнесите его за кулисы. А остальные… Представление все равно уже почти закончилось… Э-э… Так и есть… Опера закончилась…
— Уолтер Плюм!
Это появилась нянюшка Ягг, которая вела под руку госпожу Плюм. Мать Уолтера впилась в сына взглядом маленьких и блестящих, как бусинки, глаз.
— Ты что, был плохим мальчиком?