Маскарад

Питерс Натали

– А что делать с моими тенями? – Раф кивнул в сторону двери.

– В десять вечера приходите в бордель в доме сто семнадцать по калле Баластрои, спросите там Флору. Я встречу вас и провожу дальше.

– Через задний двор? – неожиданно улыбнувшись, спросил Раф.

– Нет, по крышам. Это абсолютно безопасно. Понимаете, вы нуждаетесь в таком человеке, как я, кто приглядит за вами. Я знаю их образ мышления. Не забывайте, я один из них.

Улыбаясь сам себе, Томассо вышел из таверны. В разговоре с Рафом он больше не упомянул Фоску. Но он

подал идею. И теперь осталось ждать, пока она принесет плоды. Томассо не сомневался, что Раф вскоре попросит его устроить встречу с сестрой. Этот человек не святой. А Фоска действительно очень красивая женщина.

Позже ночью Раф просматривал один из тщательно заполнявшихся его дедом гроссбухов. Он помнил, когда картина попала к ним в дом – где-то между 1799 и 1780 годами. Раф тщательно проверил каждую запись и наконец нашел ту, что искал: «Тициан. Венера и Марс. Орио Долфин. Одна тысяча дукатов».

Фоска узнала картину. Она принадлежала ее отцу. Утром надо ее упаковать и отправить ей. Конечно, не от своего имени. Никто не должен узнать, откуда она прислана. За исключением Фоски.

Раф вошел в спальню и долго рассматривал картину. Он повесил ее там, поскольку она захватила его воображение, потому что была красива и эротична и шокировала тетю Ребекку. Уж она-то будет радоваться ее исчезновению.

«Да, – решил он, – лучше всего избавиться от нее и забыть Фоску Лоредан».

«Как она попала сюда? Кто прислал ее?» – удивлялась Эмилия. Два слуги закончили распаковывать картину и приставили ее к стене.

– Это та самая картина, которую ваш отец держал в библиотеке. Какой срам!

У Фоски сильно забилось сердце, но с деланным безразличием она заметила:

– Наверняка это от Антонио. Он выяснил, кому она принадлежала, и купил ее мне в подарок на день ангела. – «Надо предупредить Антонио, – подумала Фоска, – чтобы он подтвердил эту версию. Он не подведет меня».

Взгляд Эмилии выразил сомнение.

– Но ваш день ангела в мае.

– Да, но Антонио не мог ждать. Он знал, как мне она нравится, и видел, что последнее время я чувствовала себя очень несчастной.

Эмилия, у которой о настроении Фоски сложилось совсем иное мнение, иронично фыркнула.

– Она обошлась ему в кругленькую сумму. Я и не думала, что синьор Валир столь хорошо обеспечен.

– Да, именно так, – поспешно заметила Фоска. – Правда, никто мне не поверит. Я повешу ее в своей комнате над камином, чтобы смотреть на нее прямо из постели.

Раф знал, что она жена Лоредана, размышляла Фоска. Теперь он посылает ей подарок. Зачем? Чтобы привести в негодование ее мужа или чтобы доставить ей удовольствие? Ну почему он не оставит ее в покое!

Но картина очень хороша. Как это внимательно с его стороны!

Если кто-нибудь узнает о той ночи… Ее друзья или Лоредан… Ну и скандальчик разразится! Ее любовник – еврей! Она станет посмешищем. Никто и никогда не должен узнать, откуда попала сюда эта картина. Лоредан бросит их

обоих в тюрьму. Она больше никогда не должна встречаться с Рафом. Это безумие.

Да, Раф оказался очень добрым. Снял мучившую ее ужасную боль. Смешно, но оказалось, она нуждалась все время лишь в одном – в мужчине. Именно так. Теперь нужно найти другого любовника и забыть Рафа. Забыть его нежность и силу. Забыть умелые руки и обжигающие губы.

Фоска закрыла глаза и заставила себя успокоиться: «Хватит! Перестань вести себя как школьница! Все мужчины в конце концов одинаковы».

В этот момент в гостиную, где слуги распаковывали картину, вошли Алессандро Лоредан и его секретарь Пьетро Сальвино. Фоска внимательно наблюдала за Сальвино, но он ничем не выдал то, что узнал в ней женщину, выходившую из дома Рафаэлло Леопарди.

– Что это такое? – спросил Алессандро. – Разве я недавно приобрел какую-нибудь картину?

Фоска пошла навстречу, чтобы поздороваться.

– Это, синьор, моя картина.

Алессандро поцеловал ей руку и вновь обратил внимание на картину.

– Тициан?.. Не лучшая из написанных им Венер, но тем не менее работа весьма мила. Полагаю, это средний период его творчества.

– Вы правы, ваше превосходительство, – прошептал Пьетро. – Насколько я помню, в пятидесятые годы Тициан написал серию портретов Венеры.

– Вы, возможно, узнаете, синьор, эту картину, – сказала Фоска. – Она раньше принадлежала моему отцу.

– Правда? – сдвинул брови Алессандро. – Я что-то не припомню.

– Он продал ее, когда испытывал нужду в деньгах, – объяснила жена. – Он вынужден был продать все, что любил. Мой милый друг Антонио Валир был настолько любезен, что разыскал ее для меня и выкупил. Это доставило мне огромное удовольствие.

– Естественно, – кивнул Алессандро. То же самое сделал и Пьетро, эхом повторяющий поступки своего хозяина.

– Я уже приказала повесить ее в моей комнате. Если, конечно, вы не возражаете.

– А почему я должен возражать? Я очень рад, что вы вернули нечто из вашего старого дома.

– Можете считать это частью моего приданого, – любезно сказала она, когда он наклонился над ее пальцами.

Алессандро сжал губы. Он холодно улыбнулся и вышел из комнаты. Пьетро, напоминая спаниеля, последовал за ним.

– Вы что-то скрываете, – прошипела Эмилия, когда они вышли. – Не считайте меня дурой. Синьор Алессандро наверняка узнал картину!

– Принимая подарок от своего поклонника, я что, совершаю нечто ужасное? Это не касается моего мужа!

– Он не поверил, что подарок сделал синьор Валир. Впрочем, и я этому не верю. Рекомендую вам быть осторожней, донна Фоска. Вашему мужу не понравилось бы прослыть рогоносцем!

– Мой муж! Муж! – возмутилась Фоска. – Почему никого не заботит мое счастье?

– Потому что вы о нем заботитесь сами! – едко заметила Эмилия.

Фоска сверкнула глазами.

– Беда нашей Республики в том, что слуги стали забывать свое место.