Маскарад

Питерс Натали

– А я думаю, у нас все же есть о чем поговорить. Я не могу забыть вас и ту прекрасную ночь. А вы что думаете о ней?

В ее голосе прозвучало безразличие:

– Ничего не думаю.

– Да? – Он поднял брови. – Я и забыл, что вы просто еще одна скучающая аристократка, привыкшая к случайным эпизодам в объятиях незнакомых мужчин.

– Прошу вас, не говорите так, – тихо сказала она. – Вы же знаете, что это неправда. Я вспоминала о той ночи, один-два раза. Я вам благодарна. Вы были добры ко мне. Я не очень-то заслуживаю благодарности. Желаю вам всего хорошего, Рафаэлло. Вы прекрасный человек. Я знаю, что вы

найдете кого-либо, кто… – Она замолчала и прикусила губу.

– Весьма великодушно с вашей стороны, синьора, – сказал он с сарказмом. – Уверен, что ваше пожелание счастья послужит мне хорошую службу.

Она опустила голову.

– Это все, что вы можете сказать? – спросил Раф.

– Встречаться с вами я больше не могу.

– Вы имеете в виду, не хотите? Только не лгите. Помните наш уговор?

– Ну, хорошо. Не хочу, – ответила она. – Благодарю вас за картину. Вам не следовало делать этого. Она слишком дорогая.

– Я устал от нее, – пожал он плечами. – В любом случае она по праву принадлежит вам.

– Значит, вы знаете?

– Мой дед все очень тщательно учитывал. Ну скажите хоть что-нибудь. Я знаю, вам было неприятно, что она висит в доме еврея.

Наступило тягостное молчание.

– Я лучше пойду, – сказала Фоска. – Они могут всполошиться.

Раф отступил в сторону и, когда Фоска проходила мимо него, учтиво поклонился.

– Вы всегда так торопитесь возвращаться в ненавистную вам жизнь? – сказал он ей вдогонку. – Предполагаю, что именно так можно отличить знатных венецианок от венецианок низкого происхождения: первые просто не осознают, как им плохо живется. – Фоска остановилась, но не обернулась. – Я надеялся на вас, Фоска. Вы не похожи на остальных. Видимо, вы пока еще слишком молоды и вас не успели испортить. Но недолго осталось. Через несколько лет от истинной Фоски не останется и следа. Вы станете еще одной хищницей, будете охотиться за новыми удовольствиями и развлечениями, подбирать падаль, оставленную другими хищниками. Я тогда подумал, что вы говорили правду, по крайней мере мне. Но вы предпочитаете скрываться за завесой лжи.

– Я вам не лгала. – Она медленно повернулась. Ее щеки пылали. – Я сказала правду. Я не хочу видеть вас снова.

Он медленно подошел к ней. Она затаила дыхание. Он взял в руки ее лицо и нежно поцеловал. Она почувствовала, что внутри ее что-то сжалось. С губ слетел тихий стон. Она прижалась к Рафу и ворошила пальцами его темную шевелюру.

– Лгунишка, – проворчал он. Она прижала лицо к его груди. – В чем дело, Фоска? Чего вы боитесь? Лоредана? Он никогда ничего не узнает. Это будет для всех тайной. За исключением Томассо. Он нужен нам, но думаю, что могу доверять ему.

– Он делает это за деньги, – с горечью сказала она. – Вы можете доверять ему до тех пор, пока будете оплачивать его услуги.

– Я не дал ему ни цехина. Я помогаю ему сколотить из барнаботти революционную армию. Такова назначенная им цена.

Она встревоженно взглянула на Рафа.

– Не надо связываться с ними! Инквизиторы бросят вас в тюрьму.

– Но не сразу же. Пусть это вас не тревожит. И не беспокойтесь в отношении наших свиданий. Я умею быть осторожным.

Фоска отстранилась от него.

– Я боюсь не опасности.

– Значит, все связано с тем, что я еврей? – мягко спросил он ее. – Именно поэтому…

Ее глаза расширились.

– О

нет! Раньше я думала, что это имеет значение. Убеждала себя, что мы не подходим друг другу, что разница между нами чересчур велика. Боялась, что если мои друзья что-нибудь прознают, то поднимут меня на смех.

Но теперь мне на это наплевать. Клянусь. Вы стоите десятка таких, как они! Мне было бы все равно, даже если бы вы были… турком!

Он улыбнулся и прикоснулся к ее щеке.

– Синьора, у вас весьма широкие взгляды.

Нервно потирая руки, она ходила взад и вперед по комнате. Он наблюдал за ней. Она оглянулась в поисках места, куда можно было бы присесть. Стулья, стоявшие в комнате, были покрыты пылью и расшатаны. Она робко села на узкую кровать Томассо.

– Кажется, я понимаю, в чем дело, – медленно сказал Раф. – Вы боитесь, что испытаете душевную боль. Опасаетесь, что я разобью ваше сердце, как это сделал Лоредан. Предпочитаете вообще отказаться от любви, чем согласиться на любовь, омраченную возможностью подобной боли.

Она не взглянула на него. Он понял, что оказался прав.

– Вы думаете, что я хочу вас использовать, влюбить в себя, а затем, когда устану от вас, прогнать прочь, – сказал он, стоя над ней. – Но, Фоска, куда делись ваша отвага и дух?

– Я знаю, что представляют собой мужчины, – сердито запротестовала она. – Женщины для них все на одно лицо. Почему я должна принести себя в жертву мужской похоти?

Он слегка приподнял ее за подбородок.

– Послушайте меня. Если бы я заботился о том, чтобы удовлетворить свой аппетит, то вообще бы не пришел сюда. Вы думаете, мне нравится карабкаться по крышам и пять часов ждать вашего появления в этой вонючей комнатенке? Я нашел бы на улице маленькую хорошенькую штучку, заплатил ей десять цехинов и радовался бы. Но я не хочу этого. Я хочу вас, Фоска. Однако, Бог знает почему, я не стремлюсь немедленно влюбиться. Это, конечно, выглядит с моей стороны чертовски непоследовательно. Но мне предстоит так много сделать… Да, риск есть. Я могу разбить ваше сердце, как вы можете разбить мое. Мы оба вынуждены рисковать. Это единственный путь, который может принести нам радость.

– Очень убедительно, – сказала она. Улыбка заиграла в уголках ее губ.

– А как же иначе? – Он присел рядом с ней. – Я знаю, что имею дело с потрясающе логичным умом. Другую женщину я убеждал бы в постели.

– Вы всегда так грубы? – вздохнула она.

– Пытаюсь. Весьма эффективный способ для разговора с людьми, подобными вам, с теми, кто к этому не привык.

– Принимаете меня за слабоумную? – притворно возмутилась она.

– За слабоумную, за уродливую, – усмехнулся он. – Итак, Фоска, что нас ждет впереди? Безопасность и прежняя унылая жизнь или опасность и, быть может, любовь? Вам решать.

Она обвила его шею руками.

– Я хочу вас, – прошептала она. – Мне наплевать на риск. Я не боюсь переживаний. Я хочу вас.

– Я не сделаю вам больно. Клянусь. – Они поцеловались. – Я знал об этом уже в тот день в сенате. Знал, что вы перевернете мою жизнь с ног на голову.

– Я тоже знала, – сказала она. – Но что это значит? Мы что, влюбляемся?

– Вы против?

– Нет. – Она расстегнула его рубашку и легко скользнула пальцами по его крепкой груди. Он затрепетал. – Рафаэлло, займитесь со мной любовью прямо сейчас.