Маски сброшены
Шрифт:
— И что в таком случае?
— Ты должен понять, как провести целую жизнь лишь вдвоём. Общение с кем-то на мероприятиях, родные, фанаты не в счёт. Жить и спать нам преимущественно друг с другом, Картер. Всё остальное временно. Даже Джек. Даже твоя мама и мои родители.
— Блять. Думаешь, я не знаю? Я охуеть как знаю, что всё это временно. Я просто ненавижу мысль о себе, сидящем в безликом кабинете и изливающем душу, когда мне уже не двенадцать, и я мужик, а не сопливый пацан, оплакивающий грызуна.
— Но я-то буду рядом. Могу и найти нам кого-то, — шепчу я, поднимаясь в движении к нему,
— Всего один раз, и точка.
Я обращаюсь к Келли. С точки зрения медицины она знает чуть ли не всё, а именно то, к кому лучше пойти на массаж, кто делает самый идеальный педикюр, или кто рассмотрит на УЗИ даже самую мельчайшую неоднородность в каком-нибудь органе. И насчёт психологов у неё тоже есть представления. Она советовала терапию Эмме и Мэтту, но те так и не пошли. Справились со спасением брака своими силами.
— Есть один мужик. Так и не получается, да? Что ж, это хорошее решение. Иногда всё дело в психосоматике.
— О чём ты?
— О беременности. Ты, наверное, не замечала, но порой ты что-то подсчитываешь про себя, когда мы видимся. Окончательно я всё поняла месяца два назад. Ты попросила тампон, будучи у меня, с таким выражением лица, будто кто-то наступил тебе на больную мозоль.
— Эмма тоже знает?
— Не говорила ты, не говорила и я, — не заставляя меня ждать, отвечает Келли. — Это ваше с Картером дело. Я просто даю понять, что догадалась.
— Он пьёт таблетки, но прошло полгода, и, может, их недостаточно. Блять, Келли, я так хотела хоть с кем-то поделиться. Ты и не представляешь, как мне…
— Как хочется говорить, что всё будет хорошо, но ты не говоришь, потому что это может оказаться неправдой.
— Да.
— Но всё будет хорошо. Скажу это за тебя. Просто нужно время. У многих не получается, но однажды всё соединяется воедино, настрой и другие факторы, главное не оставлять попыток, ладно?
Мы с Картером идём к психологу уже через пару дней. Мне пришлось сказать, в чём наш запрос, ещё по телефону, и что это не индивидуальная сессия. По моей просьбе нас записали на самое позднее время, какое только было возможно. Вечером меньше людей. Мне так представлялось, и это оказывается правдой. В приёмной никто не ждёт, а сотрудница рецепшена предлагает напитки, утверждая, что доктор уже заканчивает.
— Нет, спасибо, напитки не нужны. Мы просто подождём.
Я касаюсь руки Картера, притягивая её к себе на бедро. Всё напряжение в его теле концентрируется в том, как он обхватывает мне ногу неудержимой, несдержанной хваткой. Не тот момент, не то место, но я наслаждаюсь этим мгновением. Как я только могла думать, что мы расстанемся, и всё просто забудется?
— У меня спина потеет.
— Я люблю твою потную спину.
— И руки тоже мокрые. Это какой-то пиздец. Не помню такого, когда родители привели меня в связи с свинкой.
— Я люблю тебя, Картер. Потом займёмся, чем хочешь.
— Хочу завтра на студию с тобой. Послушать тебя.
— Позвоню Келли и Эмме позже и узнаю.
Из кабинета выходит мужчина в кепке и с низко склонённой головой. Всё понятно, тоже прячется. Он уходит, и зовут нас.
— Мистер Винтерс. Мисс Миллер. Вы можете пройти.
Картер поднимается на ноги первым, отпуская мою ладонь. Но в кабинете он медлит, ожидает, пока сяду я, позволяет мне выбрать одно из двух кресел и только потом присаживается на левое. Сначала на самый край, но потом всё-таки сдвигается к спинке. Психолог не спрашивает прямо, с чем мы пришли, а просит рассказать о себе.
— Уверен, вы хоть что-то про нас да слышали.
— Слышал, мистер Винтерс. Но что я слышал, не имеет значения, а что услышу лично от вас обоих, останется в этой комнате.
— И что обычно остаётся в этой комнате? Неверность? Попытка уладить проблемы в браке спустя двадцать лет?
— И спустя три тоже, — отвечает мистер Беркрофт. — Но давайте вернёмся лучше к вам. Итак, кто из вас хочет что-то сказать другому или, быть может, сказать в целом?
— Давайте проясним. Мы не женаты официально, но у нас общий дом, и мы друг другу верны, — беря меня за руку вновь, Картер смотрит в мои глаза. Сильно, твёрдо, немигающим взглядом. — Был период, когда мы расходились, но не из-за акта физической измены. Со всем, что было, мы справились.
— А что было?
— Я отдала песни Картера бывшему продюсеру. Я сделала это, чтобы уйти в другой лейбл. Картер… Мы с Картером разошлись, потому что я сказала, что хочу быть одна. Он узнал всё позже.
— И я простил Киару. Мы живём дальше. Хотим ребёнка. Не получается из-за меня.
— Ясно, — мистер Беркрофт что-то помечает себе в своём блокноте впервые за то время, что мы здесь. — Это подтверждено медицински, или вы просто считаете, что…
— Всё подтверждено.
— А почему вы не женаты?
— Потому что до фига людей женятся, и именно в браке выползает всякая хрень, которой не было прежде, а потом наступает развод.
— Потому что ни один из нас не предлагал другому этот шаг, — инстинктивно отвечаю я почти одновременно с Картером, и он поворачивает голову ко мне, ощутимо напрягшись. — Не то чтобы это обязательно, но…
— Я тебе предлагал. Не прямо. Но мои планы насчёт нашего будущего включали в себя и это. Ты хочешь за меня замуж?
— Нам не стоит говорить об этом прямо здесь, Картер.
— Если дело во мне, то не обращайте на меня внимания, — замечает мистер Беркрофт. — Я видел столько ссор в этом кабинете. Споры, ругань, крики, слёзы. Не представляете, каким приятным разнообразием было бы…
Внезапно и за мгновение Картер поднимается с кресла, но только чтобы встать на одно колено. О нет. Или же да? Нет, я не хочу замуж. Или я не хочу церемонию, о которой будут знать все, и папарацци станут неофициальными приглашёнными? Я не хочу, чтобы знали чужие мне люди. Чтобы они увидели то, что не предназначено для их глаз, а должно быть личным. Только моим и только Картера. И максимум наших близких людей. Я не хочу замуж с соблюдением всех традиций. Но я хочу стать женой Картеру. Да, я хочу быть его женой. Я хочу стать лучшей версией себя.