Маскировкой седину не скроешь
Шрифт:
– Регулярно отстегивают дань местным ментам, вот «гадючник» никто и не трогает, – проговорил Леонид.
Валера вновь припал к оптике, рассматривая цыган. Никакой притягательной экзотики, некрасивые землистые лица, грязные спутанные волосы, нелепо одетые фигуры. Ольга не случайно произнесла, что можно было бы и не вмешиваться.
– Вот и наши ребятишки показались, – произнес Леонид, ведущий наблюдение за шоссейной дорогой, шедшей от города к поселку. – Ну и ни хрена ж себе! – тут же добавил он.
Валера сразу же навел свой прибор в сторону Леонида. Зрелище было и в самом деле – «ни хрена ж себе!». Из-за поворота показалась целая колонна неспешно идущих здоровенных коротко
– Канистры тащат, – проговорил Леонид, да Валера и сам уже заметил несколько металлических емкостей в руках «ребятишек».
– Не меньше пятидесяти голов, – подвел итог Леонид.
Колонна наконец-то закончилась. Командир молчал, прапорщик Касаткин тоже говорить не торопился. Нет, не этого ждали Шаинский с Валерой. Оба они предполагали, что убирать конкурентов в наркобизнесе будут по той же схеме, по которой зачищали авторитетов. То есть пара-тройка автоматчиков, подрывник, возможно, снайперы. Именно на встречу с ними ориентировались подполковник и Валера, когда подходили к цыганскому поселку. Однако Директор и его беспредельная гвардия решили использовать другой сценарий. Город наверняка уже стонет от цыганских наркодилеров, местные менты разводят руками и ни черта не делают, но вот в один прекрасный день (точнее, вечер) спортивные ребята решают раз и навсегда покончить с «наркогадючником». «Ребятишек» этих не один год в спортзалах натаскивали, потом в столицу возили, где они мастерство свое костоломное на гастарбайтерах опробовали. А сегодня нате вам – показательная акция. Сперва кулаками, ножами (впрочем, под куртками армейского кроя вполне мог уместиться укороченный «Калашников»), потом бензином… И будет все полыхать синим пламенем. «Ребятишки»-то совсем молодые. Валера же с Леонидом в другое время росли, как-то еще с самого детства усвоили – нельзя людей жечь, какими бы они ни были…
Как-то раз в машину к Валере сел немолодой дяденька, лицо которого показалось Касаткину очень знакомым. Чуть приглядевшись, Валера узнал в нем известнейшего артиста. В прошлом известнейшего, лет эдак двадцать пять назад, в Валеркином детстве. И Валера вспомнил, что если видел по телевизору какой-нибудь фильм с участием этого артиста, то всегда смотрел его с интересом, до самого конца. И в кино с приятелями-одноклассниками всегда ходили на фильмы, где тот артист играл. А сейчас вот, уже немолодой, с невеселым выражением лица и большой сумкой в руках, знаменитый артист сидел на заднем сиденье Валериной машины. Артист назвал адрес одного из столичных медицинских центров, и Валера молча тронул свое такси. Ему очень хотелось сказать актеру какие-то необыкновенно хорошие добрые слова, поблагодарить его за все фильмы, но слова такие у прапорщика Касаткина почему-то не находились.
– Слушай, тебя как зовут? – неожиданно актер сам первым начал беседу.
– Валерий, – ответил Касаткин.
– Тебе лет тридцать, так?
Валере было больше, но он кивнул. К своему молодому, слабо меняющемуся с годами облику Касаткин уже привык.
– А мне семьдесят, – продолжил актер. – Вот сейчас шел по улице, навстречу ребята, человек пять. Твоего возраста, ну может, чуть помоложе. И у всех, не поверишь, на груди значки со свастикой. Я глазам сперва не поверил, думал, может, кино какое снимают. Огляделся вокруг, ни оператора, ни осветительной техники. Стало быть, по правде все…
Семидесятилетний актер на некоторое время умолк. Молчал и Валера. Что тут говорить? В самом деле, никакое кругом не кино.
– Страшно, знаешь ли… – произнес наконец актер. – И непонятно, и страшно.
– Может,
– Может, – без всякого оптимизма согласился с ним актер.
Еще минуты три они проехали молча. Потом Валера затормозил у главного входа в недавно выстроенный медицинский комплекс.
– Денег не надо, – произнес Касаткин, видя, что пассажир полез в карман.
– Ты что, парень? – удивился актер.
– Спасибо вам за… – и тут Валера произнес все пришедшие на память картины с участием пожилого актера.
– Деньги ты все-таки возьми, – как-то неопределенно покачал головой актер.
На том они и расстались.
– Не так страшна боевая машина десанта… – первым нарушил молчание Валера, но договаривать излюбленную фразу до конца не стал.
– Задержать их сможешь? – спросил Леонид.
Колонну, двигающуюся по ровному прямому шоссе, было видно уже и без оптики. Не менее пятидесяти амбалов, в подвалах накачавших бицепсы и поднаторевших в уличных потасовках.
– Конечно, – кивнул Касаткин. – Только вот известные мне способы могут не сработать. У Николая Гастелло в подобной ситуации все-таки был самолет, пусть даже уже загоревшийся…
– Значит, будем ноги уносить? – зло произнес Леонид.
– Ну а… – начал было Валера, но командир остановил его, не дав договорить фразы.
– Тогда их остановлю я, – проговорил Леонид Григорьевич. – А ты пойдешь в поселок. И скажешь следующее…
Выслушав командира, Валера лишь поморщился, но в спешном порядке двинулся в «гадючник». Леонид же Григорьевич как ни в чем не бывало вышел на шоссе и встал посередине его. «У Гастелло был самолет, пусть даже подбитый!» – вертелась в голове командира фраза лихого прапорщика.
Касаткина встретили два персонажа, вполне достойных быть снятыми в очередном фильме Эмира Кустурицы. Валера сказал им, что ему нужно срочно переговорить с бароном. Цыгане ничего не ответили, молча стояли, преградив Валере дорогу к самому богатому строению в поселке. Время же неумолимо летело вперед. «Может, они по-русски не понимают? Или старший у них не бароном именуется, а еще как-то?» – подумал Валера, делая шаг вперед. Один из цыган тут же отступил на полшага и сунул руку под куртку. «Как банально!» – только и произнес мысленно Касаткин.
– Ну хватит пялиться, ребята, вы же не бараны, – миролюбиво сказал он вслух. – Мне нужно вот сюда! – кивнул он на ворота особняка. – К вашему главному нужно! Срочно!
Вместо ответа один из цыган достал из-под куртки пистолет-пулемет, второй молча подошел к Валере и похлопал его по одежде.
– Возьмите, – только и произнес Касаткин, добровольно отдав пистолет обыскивающему его цыгану, – теперь пошли.
Вооруженный цыган кивнул на ворота, и Валера понял, что можно идти.
– У меня нет полномочий перетрясти весь ваш табор и разобраться, кто здесь главный наркобарон. Но у меня есть полномочия не допустить кровопролития, – такой фразой закончил Касаткин свою речь, сообщив «главному», какие «гости» движутся к цыганам.
Главным, как и положено, был немолодой цыган, одетый чуть более опрятно, чем его окружение. За все время общения с Валерой он пока что не произнес ни слова. «Может, они и в самом деле тут все глухонемые? – вновь подумал Касаткин. – А я тут перед ними, как клоун…»
– У твоих людей есть оружие, – тем не менее продолжил он. – Но это уже ничего не решит. Вам подписали смертный приговор, и изменить ничего нельзя. Вас будут жечь, милиция и не подумает вмешиваться, после вашей смерти все спишут на народный бунт против засилия цыганской мафии. Если ты умный человек, то будешь делать то, что я скажу.