Массовка

Выставной Владислав Валерьевич

Видимо, «для ясности», в конце-концов, ситуацию свели к банальному захвату заложников. Правда, тоже – с неизвестной пока целью.

Для силовиков нет ничего важнее четкости формулировок: терроризм, захват заложников – это, конечно, неприятно, зато подпадает под вполне внятный шаблон, в рамках которого отработаны конкретные действия. Которые, в свою очередь, ясно соответствуют ведомственным циркулярам.

В этом есть определенная логика: даже если представить, что предстоит финальная битва с силами самого ада – главное, с невозмутимым видом назвать это операцией

по зачистке местности, а чертей – хорошо подготовленными боевиками. После чего по науке отметить в картах преисподней рубежи обороны, раздать лейтенантам кадила и карточки с секторами обстрела, а бойцам – кресты и сто грамм для храбрости. И все встанет на свои места.

Смех смехом – но руководство «операции по освобождению заложников» ничего толком не знает о происходящем в странном лагере. Лишь это, плюс участие в его судьбе следователя Ястребова, спасло Артемия от жесткой встречи.

Это не могло быть простым совпадением – то, что лагерь обложили аккурат к его появлению. Коридоры событий, ветвясь и кружась, сошлись, наконец, в одной точке.

Надо было видеть лицо Ястребова, когда он явился перед ним – ободранный, шатающийся, словно выбравшийся из леса партизан.

Впрочем, теперь Артемий смотрел на все равнодушно. Череда катастрофических неудач окончательно добила его. Тем не менее, его держали при штабе операции. Пока – в качестве свидетеля и консультанта.

Правда, вопросы в большей части задавались дурацкие, исходящие из узкого, «бандитско-террористического» понимания ситуации. Наверное, это правильно с точки зрения эффективности работы спецслужб. Только вот от этого становилось тоскливо и страшно: люди в форме хотят быстро решить проблему, не понимая толком сути происходящего.

Артемий мало знал из интересующего силовиков: схема лагеря, вооружение «террористов», их количество, намерения, требования, варианты снабжения, возможные пути отхода…

– Поймите, – говорил Артемий. – Самое главное там, в бараках. Там люди…

– Как они вооружены? Оттуда лучше всего просматривается местность? – отрывисто спрашивал молодой, но совершенно седой и хмурый полковник.

Сидели на складных стульях за походным столиком, на котором в изобилии имелись карты местности и даже фотографии лагеря, сделанные со спутника. Только что толку от всего этого?

– В бараках нет оружия, разве что у женщин… – Артемий пытался выразить словами свои мысли и не мог. – Там только статисты, массовка понимаете? Они…

– Кто-то из них поддерживает террористов? – немедленно реагировал полковник.

– Нет… – Артемий неопределенно пожимал плечами. – Дело в другом…

– Объясните. Только быстро и четко, – требовал полковник.

Вот оно: быстро и четко. Что здесь можно объяснить быстро и четко? Это надо чувствовать. Но не станешь же убеждать крепкого и решительного офицера в том, что ему суждено понять, лишь пройдя путь погибшего Переверзева.

И Артемий в ответ лишь качал головой: ему надоело сидеть под замком. Не хватало еще сумасшедшего дома для полной коллекции.

К полковнику подошел грузный военный, с таким

же тяжелым взглядом, с той же сединой в волосах. Из короткого разговора стало ясно, что лагерь окружен, бандиты локализованы, и остается только ждать приказа на штурм.

Тут же появился некто в гражданской одежде, совершенно блеклой внешности, лицо которого Артемий забыл, едва тот отвел полковника в сторону. Одно ясно: штурм не начнется, пока не разберутся, какую роль во всем этом приписать главному, как считалось, виновнику происходящего.

Артемий усмехнулся: Хозяин, сам того не ведая, сумел задать задачку всему этому муравейнику…

Мысль о муравейнике позабавила: вот оно, еще одно проявление человечника.

Люди в форме.

Если вдуматься – что надо сделать с человеком, чтобы заставить его выполнять чьи-то приказы? Причем, в больше части – приказы нелогичные, противоречащие твоим желаниям и даже интересам службы? Что заставляет подчиняться тому, кто с очевидностью глупее, злее, подлее тебя?

Ведь это не может быть только страх. Взгляните: вон они бегают – бодрые азартные. Им нравится то, что они делают. Они с удовольствием засунули поглубже собственную волю, свои желания, интересы. Они легко и спокойно подчиняются командам, истинной сути которых не представляют. Они уверены, что поступают правильно. Они не сомневаются. Им нравится быть статистами, свирепыми боевыми муравьями…

Как это возможно – у разумных существ, у людей?!

Как после этого усомниться в существовании чего-то могущественного, подчиняющего себе волю миллионов?

Единого.

Похлопал себя по щекам. Мысли становились неприятно навязчивыми, отдающим паранойей.

Плевать на паранойю! Если жизни почти не осталось – можно сдохнуть и параноиком…

– О чем задумался? – на пустующий стул присел Ястребов. Выглядел он бодрым, таким же азартным, как и все здесь.

Наверное, эта операция для него сродни травле зверя. Тоже ведь для кого-то развлечение…

Ястребов со стуком поставил на столик блестящий металлический термос и плоскую бутылку. Потер руки.

– Кофе? С коньяком? – дружелюбно предложил он.

Артемию стало противно.

Эти люди даже не представляют, что происходит ТАМ. Они всего лишь выполняют свою работу. А кое-то уже подсчитывает дивиденды, с содранной шкуры редкого зверя.

Снова стало жалко Павла. Артемий подавил в себе это чувство. Не его следовало жалеть, а множество людей, его больной волей превращенных в монстра. Вернее – в одно, единое чудовище.

– Так что, кофе? – повторил Ястребов.

– Коньяку, – тихо сказал Артемий.

Ястребов с готовностью пододвинул бутылку. Артемий вытащил ароматную пробку и сделал глоток – прямо из горлышка. Хороший коньяк. Неплохо живут следователи, особенно готовящиеся к повышению.

Поставил бутылку. Толкнул обратно. Ястребов теперь смотрел внимательно, цепко. Очень непростой человек. Опасный.

– Все может пойти не так, – негромко сказал он. – Я чувствую. Я уже говорил об этом полковнику. И какому-то генералу – тоже. Не понимают…