Мастер-Девил
Шрифт:
— Эрика, с тобой все хорошо? — встревоженно обратился он ко мне.
— Да, — поспешила я уверить его. Кейн буркнул, что лично он в этом сомневается, поскольку с моей головой явно было что-то не в порядке.
Мистер Грин впустил нас в дом.
— Посмотрите, пожалуйста, что с Широм? Он не сильно пострадал? — попросила я. Кейн, с непроницаемым выражением лица, прислонился к косяку.
— А пес не укусит? — опасливо поинтересовался мистер Грин, осторожно присаживаясь на корточки. Вместо ответа я села рядом на пол, обхватила Шира за морду и начала ему шептать, что он хорошая собака, сейчас его посмотрит этот человек, а потом будет мясо, и теплый дом, и вообще все будет хорошо. Вряд ли Шир что-то понял из моего лепета, однако выдержал весь процесс осмотра с олимпийским спокойствием,
— Все нормально, ребята, — сказал мистер Грин, поднимаясь с колен. — Там небольшая рана, но зашивать не надо, он сам залижет. А что вы с ним будете делать?
Вот этот вопрос меня тоже крайне интересовал последние пятнадцать минут. Я вопросительно посмотрела на Кейна. Он не реагировал, все с тем же непроницаемым видом глядя в пустое пространство. Пауза длилась пару минут, после чего я не выдержала.
— Его надо куда-нибудь пристроить, пока мы не закончим школу. Мистер Грин, вы не можете нам помочь?
— Оставьте его у меня, — вздохнул учитель. — Парень, похоже, не будет возражать. Как хоть его зовут?
— Шир, — облегченно выдохнула я. — Это правда можно, мистер Грин?
— Да, — подтвердил он. — Можешь приходить гулять с ним. Если тебе разрешат, конечно, — поспешно добавил он, взглянув на Кейна.
— Пусть лучше ходит сюда, чем в питомник, — холодно нарушил свое молчание Кейн. — Спасибо, Дэвид.
— Договорились. — Мистер Грин забрал у меня поводок. — А вам я советую идти сейчас домой. Эрике стоит переодеться, как минимум.
Кейн кивнул и вышел.
Пока я еще раз благодарила мистера Грина и на прощание гладила Шира, Кейн успел уйти на несколько ярдов, и мне пришлось его догонять. На мой окрик „Кейн, подожди!“ он даже не оглянулся, не то что замедлил шаги. Это неприятно кольнуло меня, но, в общем-то, я понимала, что мой Мастер имеет полное право злиться.
— Кейн! — Запыхавшись, я догнала его и ухватилась за рукав. Никакой реакции. Он не обнял и не притянул меня к себе, как обычно. С другой стороны, и не оттолкнул, чего я, честно говоря, боялась. Он никак не отреагировал, просто продолжая размеренно и молча идти по мокрому асфальту, поблескивающему в свете включившихся с наступлением темноты фонарей, словно не замечал цепляющуюся за его кожаную куртку и тащившуюся за ним меня. Это было нехорошим признаком. Но, когда я отдышалась и присмотрелась к выражению лица Кейна, мне стало совсем страшно. Я просто запаниковала. Такое выражение лица я уже видела, и не скажу, что это были радостные воспоминания. Этот мрачно-решительный вид был у Мастера, когда он намеревался расстаться со мной, считая, что так будет лучше для меня. А сейчас он считает, что это лучше для него, так, что ли?! Ледяной ужас медленно завладевал моим телом, во рту появился противный привкус поражения, ослабевшие ноги с трудом поспевали за широкими шагами любимого.
— Кейн, — опять позвала я севшим от волнения голосом. — Поговори со мной. Пожалуйста. — Мой голос дрогнул и практически превратился в шепот. Кейн остановился так резко, что я по инерции пролетела вперед, продолжая цепляться за его рукав, и чуть не упала. Чуть — потому что сильные руки подхватили меня, удерживая в вертикальном положении. Я почувствовала проблеск надежды. Может быть, все еще не так плохо, если его волнует мое возможное падение.
По случайности мы остановились в неровном желтоватом пятне света под фонарем, и, повернувшись к Кейну лицом, я четко видела заострившиеся от внутреннего напряжения скулы, плотно сжатые губы и суровый взгляд. И только глубоко-глубоко в потемневших глазах теплела искорка, позволившая моей проклюнувшейся надежде разгореться сильнее.
— Кейн! — опять жалобно повторила я и мысленно выругалась. Я, как попугай, повторяю одно и то же — Кейн, Кейн, Кейн, словно не способна на нормальную человеческую речь. А он не шелохнулся, не дернул ни одним мускулом на красивом — черт, он был невероятно красив сейчас! — лице, только искорка стала чуть ярче и чуть заметнее. Это придало мне дополнительные силы. Слова посыпались из меня, как высохшие горошины из стручка — с таким же шумом и таким же коэффициентом полезного действия.
— Я понимаю, я виновата, и ты
— В общем, я понимаю, что нарушила твою просьбу… твой приказ, и готова понести наказание, — и выдохнула. Теперь все зависело от него. Я больше ничего не могла сделать, не могла придумать, что еще сказать в свое оправдание. Голова опустела, став звонкой, как колокол, и только одна мысль билась в ее стенки: „Ну прости меня. Кейн, пожалуйста, прости!“
Кейн молчал. Я не могла прочитать по его невозмутимому лицу — на нем опять была эта чертова маска — о чем он думает, но, кажется, догадывалась. Та искорка в его глазах — а не почудилась ли она мне? Как я не вглядывалась, с каким усердием не искала ее — исчезла. Крохотного теплого огонька не было, словно и никогда не существовало. На его месте была лишь ледяная пустота.
„Ты выбрала собаку и потеряла любимого“, — отстраненно констатировал внутренний голос. — „Нет, нет, нет, пожалуйста, нет“, — просила я, сама не зная кого. — „Нет, это неправда, я не могу вот так просто потерять его. Он любит меня, он поймет…“
Но с каждой утекающей секундой я все больше понимала, что это правда, что он устал от моих выходок, что я дура, идиотка, кретинка, что меня действительно нужно было приковать к батарее и не выпускать из дома. Я готова была упасть на колени и умолять, только чтобы он простил меня, только чтобы из его глаз пропала эта ледяная пустота, только чтобы он обнял меня, привлек к себе… Я была готова на все. Так почему я до сих пор стою, с отчаянием и надеждой заглядывая в темные, практически черные в свете фонаря глаза, выискивая малейший намек на то, что ошибаюсь? Не знаю. Возможно, я просто оцепенела от мысли, что потеряла Кейна, потеряла свое будущее, собственными руками разрушила его. Слезы подступили к глазам, но не собирались выкатываться на щеки. Они застыли так же, как и я. Все застыло. Весь окружающий мир замер, воздух превратился в острые колючки, режущие легкие, пространство и время поменялись местами, превращаясь в черную дыру, постепенно засасывающую меня…
— Ты вообще понимаешь, что творишь? — Кейн со стоном обнял меня, прижимая к себе.
— Кейн… — Мир быстро вернулся в нормальное состояние, черная дыра исчезла, я резко вдохнула и… разревелась. Горячие соленые капли стекали по черной коже его куртки, оставляя за собой мокрые дорожки, а я цеплялась за плечи Кейна так, словно это была моя последняя надежда на спасение.
— Ты не представляешь, что я почувствовал, когда увидел эту суку, готовую вцепиться тебе в горло! — хрипло шептал мне на ухо мой Мастер, так же отчаянно прижимая меня к себе, до боли в моих ребрах, до невозможности дышать. — Ни я, ни Паттерс не успевали оттащить тебя оттуда. Мы же говорили — не соваться в питомник, это опасно!
— Да, да, — бессвязно шептала я, захлебываясь слезами, но уже знала — он останется со мной, он не бросит меня, и у нас все будет хорошо… У нас будет семья, мы поедем учиться, когда-нибудь поженимся, появятся дети, собаки, кошки, хомячки и золотые рыбки… — или нет? Я с опаской подняла голову, встречаясь взглядом с… Нет, не с ледяной пустотой. В глазах Кейна горело пламя, сложенное из неисчезнувшего еще страха, ярости и искренней любви.
— Я люблю тебя, — прошептала я.
Он молчал. Сердце уже приготовилось опять рухнуть в зиящую пропасть, но…