Мастер для эльфийки, или приключения странствующего электрика
Шрифт:
Я кивнул. Так, значит, так.
Самогоныч два раза хлопнул в ладони и поднял руку.
— Голосую. Стеклодар.
Гномы переглянулись. Первым отозвался очень вежливый по гномьим меркам «барсук»:
— Ну что же не помочь девушке. Хоть и ушастая, и её жизнь пускай и небогатый камушек, но тоже чего-то стоит. Я за.
— Грязь с вами. Я за, — буркнул «золотой червь», махнув рукой.
— Ну, можно было бы пробить в Новомартыновск, но коней жалко, суслики им ноги покусают. Я за, — махнув рукой, отозвалась Куня.
— Килька? — спросил старшой, глянув
Та пожала плечами, а затем неспешно стянула с лица платок и приподняла капюшон. Из-под одежды на грудь упали длинные белоснежные волосы, сразу прилипнув к мокрому плащу.
Я вздохнул. Люди часто путают изначальных эльфов, которые тоже были светловолосы, но при этом чернокожи, как антрацит, и ночных. И тех и других зовут тёмными. Но если изначальные черны кожей, то вторые, напротив, бледны до того, что каждую венку видно под прозрачной кожей. И огромные глаза красные, словно это эльфы-альбиносы. Они редки, но иногда можно встретить на севере и ближе к Уралу. В наших краях их мало.
Лицо у Кильки тонкое, с тонкими губами, но не измождённое. И уши у неё острые, эльфийские.
— Корни древа, — произнесла Рина, которая тоже рассматривала дальнюю родственницу.
— Попробуем, — протянула Килька, имея ввиду помощь для нас, и поглядев на Рину, представилась: — я Инантур ар Морш.
— Кириин и Митэ ар Кисан, — по очереди указав на себя и сестру, ответила моя спутница.
— А почему Килька? — не выдержав давления своего любопытства, поинтересовался я.
Все усмехнулись. Сильнее остальных старшой.
— Ты думаешь, — начал он, — мы здесь всё профи сталкеры? Нет. Искательство совмещаем с основными специальностями. Чтоб работать профи сталкером, надо быть совсем упоротым гиком. У искательства слишком нестабильный заработок. Специально составляем маршруты, чтоб гильдейские заказы соблюдать. Я из гильдии химиков. Зовут Илья. Но для остальных я Самогоныч, я же перегонный кубик Рубика. Догадайся почему?
Я ухмыльнулся, а старшой продолжил:
— Мухомор из медных цехов. Но он красный вредный мухомор, вот и зовём так. Дед — вентиляцией нор занимается. А назвали, потому как спасал кроликов во время наводнения, как допотопный дед Мазай. Куня — бухгалтер, она у нас по договору работает отряда. Килька этот… слово забываю постоянно… хитиолух.
— Ихтиолог. Рыбовед, — поправила ночная эльфийка.
Я расплылся в улыбке ещё сильнее.
Слово снова взял Самогоныч:
— Куня, выпиши ему квитанцию, чтоб не отвертелся. Если сбежит, в гильдию пошлём, — произнёс главарь.
Он повернулся ко мне спиной, а потом вытянул руку. Орчанка ловко бросила ему обрез, а сама взялась за висевшую на поясе сумку, откуда вытащила подшивку небольших жёлтых листов, авторучку и синюю копирку.
Конечно, была вероятность, что они решат по беспределу ограбить, но, если есть возможность заработать чуть меньше, и без всяких последствий, разумный человек выберет её. И сталкеры, как ни крути, не разбойники.
Орчанка подошла ближе и протянула мне листок и ручку, я глянул, что там именно такая сумма, и поставил
Я снова выдохнул и с улыбкой обернулся к своим спутницам. Рина тёрла пальцами покрасневшие глаза. Не знаю, но так бывает, когда после большого внутреннего напряжения сами собой проступают слёзы облегчения. Словно конденсат усталости.
Киса закашлялась и медленно опустилась на колени на мокрую траву.
Я подскочил к ней, схватил под локоть и потрогал лоб. Горячая.
— Нужно поторопиться!
— За дело! — зычно прокричал Самогоныч.
Наши вещи уже были в фургоне, потому осталось лишь взяться под уздцы и потянуть, чем озадачили Кильку.
Вскоре кони захрипели от натуги, затрещали под колёсами многочисленные веточки.
Чтоб вытащить, пришлось помогать, пристроившись позади повозки, толкать и хвататься за колёса. Мокрая мешанина изо мха и палых листьев чавкала под ногами, прилипала к обуви и рукам. Пот смешивался с противной моросью и норовил попасть в глаза. На губах чувствовался солёный вкус. Мокрые волосы приставали ко лбу, но стоило накинуть капюшон дождевика, как начинал противно липнуть и он. Потому шёл без него.
Непонятно откуда взявшиеся комары набросились на нас, словно решили не отпускать из леса свою законную добычу. Они навалились всем роем.
— Поднажали! — закричал покрасневший от натуги Самогоныч. — Э-эх, ухнем! И ещё раз!
Рядом со мной упёрлась плечом в повозку Куня, толкавшая наравне с мужиками, но с орчанки станется. Она не уступала мне в росте, а я не маленький мальчик, на две головы выше гномов и на голову эльфиек, всех трёх.
Когда с громким гномьим матом Мухомор рухнул в траву, мы даже не остановились, лишь Самогоныч задорно прокричал, что теперь коротышка из клана Золотого Червя точно корни пустит и станет грибом.
Рина шла рядом и в правой руке несла корзину со склянками, в которых росла всякая лечебная плесень. Лёвой поддерживала шатающуюся сестру.
Всего в трёхстах метрах от нашей стоянки нашлись и скакуны отряда искателей, их повёл Дед, и стало немного тяжелее. Жаль, что пять новых лошадиных сил не добавить к четырём имеющимся — снаряжение не позволяло.
Я потерял счёт времени. Казалось, тащили не меньше недели без передыха, но когда вышли из леса, только-только начало темнеть. Значит, убили весь день, зато потом пошло проще. Просто шли по высокой мокрой траве рядом с повозкой.
Лишь раз вытянул шею, выискивая мёртвых разбойников. Место нашёл только по дерущимся за мясо хищникам. Там и синие псы и один здоровенный кабан-людоед, с громким визгом отгоняющий конкурентов от кровавой трапезы, и стая обычных ворон, каркающих наперебой и кружащих в нетерпеливом ожидании своей очереди. На нас не обратили никакого внимания.
До древней дороги добрались, когда моросящий дождь уже начал вязнуть в сгущающемся сумраке.
Я на последнем дыхании развернул тент. Бакенбардовый Самогоныч быстро сунул под сырые дрова какую-то химию, заполыхавшую жарким белым пламенем с едким дымом, но она быстро прогорела, и трещали простые поленья и ветки.