Мастер, который создал тхэквондо
Шрифт:
Мне не особенно хотелось жертвовать собой во имя императора, но понимал, что не время лезть в бутылку. И даже вышел на трибуну с ответным словом:
– Друзья! – сказал я. – У меня нет выбора. Чтобы выжить, придётся взять оружие. Но обещаю, что буду лучшим в бою. Что бы ни случилось, я выживу и вернусь домой. Ждите моего возвращения!
Вечером чиновники организовали для меня прощальную вечеринку. Это была первая и, возможно, последняя вечеринка, которую в нашей деревне организовали специально для меня. Я решил в полной мере насладиться праздником, пил и говорил наравне со старшими. Чем больше мы пили,
В последнюю ночь мать и брат плакали – понимали, что, возможно, видят меня в последний раз. Сквозь сон я слышал, как брат пытался успокоить маму: «Не переживай! Он давно не мальчик… Этот мужчина сможет постоять за себя!»
На следующий день я стал солдатом. Мы шагали по мосту через реку Тэдонган. Шла самая холодная неделя зимы. Река покрылась льдом, северный ветер продувал насквозь. Я представлял себе корову, которую гонят на убой: она упирается, но знает – гибель неминуема. И чувствовал себя как та корова…
***
Когда я прибыл в 42-ю часть 30-й пехотной дивизии, нас отправили переодеваться. Военная форма напоминала одежду заключённых, зато я встретил своего старого товарища Кима. Мы обнялись. Как здорово встретить его здесь!
Дивизия располагалась в четырёх километрах от Пхеньяна. В состав входили пехотные части, артиллерийская часть, продовольственная часть, военно-инженерная часть. Я стал солдатом пулемётного расчёта. Всего в дивизии полторы сотни пулемётчиков. Из них только тридцать призвались из японского района Сикоку, остальные – юго-восточные азиаты.
В японской армии того времени процветала дедовщина. Солдат, которого призвали даже на день раньше, уже считал себя выше новобранца. А новобранец, соответственно, должен подчиняться и отвечать «так точно». Я сразу решил, что не буду следовать дурацким традициям. Старослужащие вознамерились меня проучить, но моё каратэ оказалось сильнее их самомнения. Ким Йан Йунг, который служил в артиллерийском батальоне, помог мне противостоять дедовщине. Он намеренно распространял слухи, что у меня чёрный пояс по каратэ, и советовал держаться от меня подальше. Когда от меня отстали, даже появились свободное время и немножечко больше возможностей, чем у других. Даже позволялось ходить в маленький ресторанчик, расположенный в нашей части.
Пулемёты в то время перевозились с помощью лошадей. А поскольку я входил в состав пулемётного расчёта, работа с лошадьми была неизбежной. Отмечу, что в японской армии лошадь всегда важнее солдата. К лошадям относились как к надёжному и ценному военному оборудованию. Военных животных мыли, чистили, следили за шерстью, телом, копытами. То ещё зрелище, когда люди, которых никто не ценил, делали всё, чтобы лошадям было хорошо: таскали на плечах рюкзаки с разными приспособлениями для ухода, средства гигиены, корыта для воды и тому подобное. Даже кормили лошадей лучше, чем людей…
Однажды Худжида – лошадь, за которую я раньше отвечал, – убежала из конюшни. Меня попросили помочь поймать беглянку. Я вышел в поле, где дюжина солдат бегали вокруг неё и ничего не могли поделать.
В госпитале меня осмотрел врач, сказал, что рёбра целы. Но рекомендовал поберечься. У меня тем временем началась лихорадка. Два или три дня меня мучили боли в боку, лихорадка не проходила. Тем не менее я сказал доктору, что всё в порядке, чтобы он отпустил меня из госпиталя. Как только добрался до своей части, меня немедленно отправили работать в конюшню. Я готовил корм, убирал, чистил и поил сразу нескольких лошадей. Однако все мои боли как рукой сняло, а лихорадка прекратилась полностью. И такие чудеса случаются!
***
Как вы помните, я не вступал в японскую армию добровольцем, меня заставили это сделать. В армейских условиях нелегко понять, кто настоящий кореец, у кого такие же чувства к Японии, как и у меня. Но один счастливый случай помог разобраться.
В конце года нам организовали концерт. В коллективе артистов ожидалась известная исполнительница народных корейских танцев Кисэн – мы особенно ждали её выступления. Толпа солдат собралась, ожидая артистов. К нам подошёл офицер, сказал, что представление задерживается, предложил устроить конкурс талантов. Солдатам понравилась эта идея, и один за другим они стали подниматься на сцену: петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах.
Ким Йан Йунг вспомнил, как в детстве он занимался музыкой, а я – свои упражнения в пении. Вдвоём мы вышли на сцену и затянули одну японскую песню. Кажется, получилось неплохо, нам аплодировали. А затем мы исполнили уже корейскую песню – слушателям это особенно понравилось, нас даже попросили спеть на бис. Казалось, мы были самыми популярными артистами-солдатами в тот вечер…
И тем не менее первый приз всё равно получил японец за свою национальную японскую песню. Ким Йан Йунг и я удостоились только второго места. Нам подарили пончики со сладкой бобовой начинкой: для вечно голодных солдат это был нешуточный приз. Я крикнул по-корейски: «Ребята, налетай!», – и тут же вокруг нас собралось три десятка солдат-корейцев. Мы разделили пирожки между собой и, наверное, именно в этот вечер стали настоящими товарищами. Угостив всех, я предложил встречаться на этом месте раз в месяц, чтобы поддерживать друг друга. Все дружно согласились.
Именно так родилась наша подпольная организация.
На самом деле мы встречались гораздо чаще: слишком много всего накопилось на душе у каждого. Нас объединял общий враг – Япония. Некоторые считали, что нужно немедленно поднимать восстание, уничтожать военные ресурсы японской армии. Другие полагали, что нужно ждать, когда окажемся на границе Маньчжурии и Кореи, чтобы именно там поднять бунт. В итоге пришли к соглашению, что эффективней всего уничтожить 42-ю военную часть, а затем поднять народное восстание. На тайных собраниях мы выработали основные принципы и цели нашей группы: