Мастер снов
Шрифт:
Вдоль стен стояли старые деревянные сундуки с плотно закрытыми крышками. И я уже не помнил, что в них хранится. На длинных полках поблескивали странные с точки зрения нормального мира предметы. Песочные часы, чьи стеклянные колбы оказались завязаны узлом. Секстант с постоянно крутящимся барабаном микрометрического винта сверкал золотыми искрами. Стопки карт – когда-то я честно пытался изобразить схемы своих путешествий, но потом понял, что это бессмысленное занятие. Изогнутые вазы с такими же изогнутыми стеблями засушенных роз. И несколько десятков стеклянных банок с пуговицами.
Некоторые из этих банок были заполнены лично мной.
Зеркало за моей спиной выглядело точно так же, как и в реальном мире. Это был единственный якорь, соединяющий две действительности. Сейчас дверь была открыта, и в ней отражалась пыльная комната.
Я еще раз взглянул туда и вдруг заметил краем глаза быстрое движение. Нечто темное и размытое бросилось на меня, попыталось прыгнуть на спину, занеся руку для удара… Я стремительно развернулся, перехватил тонкое запястье, вывернул его, заставляя выронить зажатый в ладони нож. И только после этого разглядел напавшего… напавшую на меня. Ею оказалась девчонка лет семнадцати – бледная, растрепанная, измученная, похожая на голодную, одичавшую кошку. Она рванулась было из моих рук, но, видно, это отчаянное нападение забрало ее последние силы.
С беспомощным всхлипом девушка повисла на моих руках, уже не в состоянии сопротивляться.
– Как ты попала сюда?
Это был риторический вопрос, судя по плывущему взгляду и подкашивающимся ногам, вряд ли моя неожиданная гостья могла сейчас говорить.
Я взял ее на руки и понес прочь из зеркальной комнаты. Девушка была очень легкой и очень горячей. Даже сквозь толстый свитер и куртку, надетые на нее, я чувствовал лихорадочный жар ее худого тела.
Я уже приготовился долго приводить незнакомку в чувство, но, оказавшись за пределами зазеркального помещения, она почти сразу же пришла в себя.
– Пусти, – пробормотала моя незваная гостья, пытаясь освободиться, – я сама.
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально, только… есть хочу, – призналась она, отводя взгляд в сторону, – просто умираю.
На кухне я усадил ее за стол, включил электрический чайник, вытащил из рюкзака сверток с оставшимися бутербродами, пару яблок. На полках нашлась коробка с сахаром и печенье, превратившееся в камень. Девчонка следила за мной голодным, настороженным взглядом, словно дикий зверек, не привыкший к вниманию и ласке.
– Как тебя зовут?
– Хэл.
– Как?
– Ну Хэлена. Сокращенно Хэл.
– Понятно. Я – Мэтт.
– Очень приятно, – пробормотала она, кутаясь в свою безразмерную куртку. – Слушай, Мэтт, там… наверху остался мой рюкзак, в нем все мои вещи, ты не мог бы…
– Сейчас принесу.
Я вернулся в комнату, осмотрелся и действительно увидел в самом дальнем углу, под деревянным креслом, холщовый мешок с лямками, грязно-серого цвета. По весу он оказался легким, а по внешнему виду полупустым. Возвращаясь, я был почти уверен, что девчонка сбежала, воспользовавшись удобным
– Вот твои вещи.
Она подняла голову и посмотрела на меня. На тонком лице с острым подбородком и высокими скулами, обрамленном короткими темно-каштановыми локонами, сияли нереально красивые темно-серые глаза с длиннющими ресницами.
– Спасибо, – сказала девушка тихо, и я понял, что эта благодарность не за принесенный рюкзак.
– Не за что.
– Если бы ты не пришел, я бы там и умерла.
– Тебе повезло.
Я выключил чайник, разлил кипяток по двум кружкам. Придвинул к девушке тарелку с едой. Она сглотнула голодную слюну и снова взглянула на меня.
– И что, эринер вызывать не будешь?
– Обойдемся без стражей порядка.
Я, не спеша приниматься за еду, наблюдал за ней. Хэлена сидела, обвив ногами ножки табуретки, и жадно вгрызалась в бутерброд.
– Сколько ты пробыла за зеркалом?
– Дня два, а может, три… не помню.
Я опустил в ее кружку чайный пакетик, бросил пару кусков сахара.
– Не наедайся особо после долгой голодовки.
– Ничего. У меня железный желудок. Можно еще?..
Я отдал ей вторую половину бутерброда и спросил:
– На меня зачем напала?
Девушка нахмурилась, словно сама пыталась понять, что именно толкнуло ее на этот шаг отчаяния.
– Показалось, ты… ну, в общем… – Она мотнула головой, то ли не находя слов, то ли не желая говорить, и я решил не настаивать на ответе.
– Стащила что-нибудь?
Хэл ногой подтолкнула ко мне свой рюкзак.
– Нет. Можешь проверить. То есть сначала взяла кое-что. Там у тебя много всякого, но, когда поняла, что не могу выбраться из комнаты, все вернула. Даже по местам разложила. Но это не подействовало. Чего я только не делала. И прощения просила, и клялась, что никогда больше ничего чужого не возьму. И зеркало пыталась разбить, и окна. Но там все словно каменное.
Она отодвинула опустевшую кружку и посмотрела на меня, ожидая объяснений.
– Ты что, не видела, куда забралась?
– Да, то есть нет. Было темно. А что?
– Дом, во дворе которого растет красная сныть, принадлежит сновидящему.
– Ах вот в чем дело. – Она потрясенно уставилась на меня своими огромными глазищами. – Так ты – сновидящий?!
– Ну да.
– Никогда бы не подумала. – Хэл, забыв о еде, продолжала рассматривать меня. – Выглядишь… как обычный парень.
– А по-твоему, я должен быть старцем с длинной бородой, опирающимся на клюку? – улыбнулся я, разрезая яблоко на две части. – Как ты попала сюда?
– Просто вошла, – ответила она без особого желания.
Я молчал, ожидая продолжения, и Хэл с неохотой начала рассказывать, водя пальцем по столешнице:
– Я приехала в ваш городишко с парнем. Мы поссорились еще в «Ноте». Вернее, я психанула и, как только приехали, ушла. Было уже поздно, вокзал закрыт, все заперто, глухомань полная, ну я и отправилась куда глаза глядят.
– И твой парень вот так отпустил тебя одну, в незнакомом месте?
Девушка равнодушно пожала плечами: