Мастер снов
Шрифт:
– Напоминает времена моей юности. Тогда все тоже начиналось с аварий, неожиданных сбоев в системе банков, ограблений, внезапных появлений на рынке некачественных медицинских препаратов.
– Я ничего такого не помню, – нахмурилась она.
– Это было шестьдесят лет назад.
– Сколько?! – Хэл едва не выронила кусок поджаренного хлеба.
– Шестьдесят четыре, если быть точным.
– Ясно. Генная модификация, – с легким вздохом произнесла она. – Как бы мне тоже хотелось… – Девушка осеклась и принялась сосредоточенно намазывать масло
А я подумал, что до сих пор не удосужился узнать, как она жила прежде. Из какой семьи. Самое время побеседовать об этом сейчас. Но я не успел задать даже самого первого наводящего вопроса, как в соседней комнате прозвучала знакомая переливчатая мелодия.
– Твой телефон, – сказала Хэл и добавила, заметив, как я только что потянулся к блюду с хлебом: – Сиди, я принесу. – Быстро сбегала в нашу комнату для занятий и сунула мне под нос коммуникатор.
Я увидел имя Герард на экране, провел по сенсорной панели, принимая вызов, и ответил, прижимая плоский корпус плечом к уху:
– Да, Гер?
– Плохие новости, Мэтт, – прозвучал гулкий голос моего друга. – Парень-борец умер вчера.
– Что произошло? – спросил я глухо.
– Твой дэймос постарался.
– Это из-за моего вмешательства?
– Нет. Твоей вины тут нет. Он был жив и здоров, когда Геспер начал воздействие. Креон добровольно согласился на сеанс, и сначала все шло нормально. А на пятой минуте у него остановилось сердце. Но повторю, твоей вины нет.
– Что ты увидел?
– Излечение от болезни, успех, достижения в спорте.
– Значит, кроме того, что этот дэймос очень силен, он умеет подсовывать картины ложного будущего.
– Его ищут, Мэтт. И найдут.
– Хорошо бы…
Я разорвал соединение. Положил коммуникатор на стол.
– Что случилось? – спросила Хэл с настойчивой тревогой.
– Человек, которого я пытался лечить, погиб вчера.
– Как это произошло?
– Дэймос оставил в его подсознании детонатор, и когда к нему в сон полезли, тот сработал, мозг получил приказ на самоуничтожение.
Девушка отодвинула чашку, уставилась на свой дневник, лежащий поодаль.
– А мы тут сидим, картинки рисуем. Вместо того чтобы этих тварей ловить.
– Хочешь этим заняться?
– Почему бы нет! – Она посмотрела на меня упрямым, смелым, ясным взглядом.
– Продолжай работу. – Я поднялся из-за стола.
– А ты куда?
– Пойду пройдусь.
Я вышел во двор, забрел в самую середину зарослей сныти и сел там. Потом лег, глядя на кусочек неба, виднеющийся между кронами деревьев. За те годы, что меня здесь не было, они подросли еще, и серо-голубой клочок стал меньше.
Интересно, что видел там Феликс? Что представлял или искал? Вспоминал подробности последнего сна, в котором установил ментальный детонатор?
Зеленые стебли и красные соцветия стояли нерушимой стеной вокруг. Ветер легонько трогал их невидимой лапой.
Неподалеку зашуршала трава под решительными шагами. За ними зазвучал хруст стеблей и шелест
Красивая должна быть картина сверху. Две фигуры в алых цветах. Девушка с растрепанными волосами, в короткой юбке и куртке на два размера больше и седой парень в потертых, полинявших джинсах и белой футболке.
– Какого цвета у тебя были волосы раньше? – неожиданно спросила Хэл, словно вместе со мной представляла ту же зарисовку.
– Уже не помню точно. Но, кажется, чуть светлее, чем твои.
Она помолчала, потом пошевелилась, устраиваясь удобнее на жесткой земле.
– А что будет, если использовать вещь, принадлежащую умершему? Через нее можно попасть в мир снов?
– Нет.
Она села и посмотрела на меня, лежащего, сверху.
– Ну а вдруг…
– Мы умираем навсегда, Хэл. Но с людьми остаются наши добрые мысли, слова и хорошие дела.
– Да, я знаю. Но, может быть, этот предмет остается проводником, через который реально попасть в то пространство и что-то исправить, узнать. Как в пустой дом, из которого уехал хозяин.
Я тоже сел и внимательно посмотрел на нее.
– Что такое мир снов, по-твоему?
– Совокупность снов всех живущих? – предположила она.
– Лет триста назад был такой термин – коллективное бессознательное. Нечто нематериальное, невидимое, неощутимое. Оно сформировано мыслями всех людей, всего общества. Состоит из разных потоков и частот. Такое своеобразное облако, окружающее нас всегда. Так вот, мы можем ощущать его более реальным, когда засыпаем. Мастера снов умеют воздействовать на него, гармонизировать. А когда человек умирает, его мозг перестает передавать сигнал… импульс… энергию. И больше не может вместе с остальными живущими формировать это «облако».
– То есть пока люди живы, – задумчиво произнесла Хэл, пригибая к земле стебель ближайшей сныти, – мир снов… облако… коллективное бессознательное существует, но если все умрут – его тоже не станет?
– Именно так. Более того, от наших мыслей зависит то, каким оно будет. Агрессия, злоба и безумие расшатывают его. И оно, в свою очередь, начинает негативно влиять на все человечество.
– Как было во времена твоей юности, – проницательно заметила девушка.
– Да.
– И это все из-за дэймосов?
– Они оказывают очень сильное разрушительное воздействие на мир снов. Приносят туда хаос, который выплескивается в реальность. Также облако раскачивают страдающие расщеплением рассудка, испытывающие боль и уныние – их мысли разрушительны.
– Вот, значит, почему ты бросаешься лечить больных. Чтобы мир снов пребывал в гармонии, а реальность оставалась стабильна?
– Это основная цель всех сновидящих. И людей. Мы все стремимся к гармонии.
– Ну ладно, пойду привнесу немного позитива в облако коллективного бессознательного. – Хэл поднялась, отряхивая юбку.