Мастер снов
Шрифт:
– Значит, не закончилось.
Бутерброды на тарелке рассыпались сухими крыльями мертвых бабочек, из опрокинутой чашки с шелестом хлынул поток черных муравьев. Девушка шарахнулась от стола и посмотрела на меня расширившимися, потемневшими глазами.
– Ты не пошел в ванну. А ты говорил, что всегда отдыхаешь в воде. Значит, ты знал?.. Ты сам все это подстроил?!
Ее голос сорвался на крик. В ответ пол угрожающе заскрипел под ногами, раму окна перекосило, а чернота ночи с той стороны вдруг начала просачиваться в щели
Хэл не выдержала и упала на колени, закрывая руками голову, чтобы защититься от искажающейся реальности.
Нет ничего хуже, когда привычные, уютные вещи – символы защищенности и уверенности – выворачиваются наизнанку и превращаются в пугающую карикатуру, а надежный дом медленно и неспешно проваливается в черный, иррациональный ужас.
Я поднялся со стула, который тоже приобретал черты какого-то хищного насекомого, и наклонился над девушкой, сжавшейся в комок.
– Страшно?
– Да, – выдохнула она едва слышно. – Очень.
– Им тоже было страшно. И больно. Туану. Никосу. Кеуте. Мне. Вспомни об этом в следующий раз, когда захочешь напугать или причинить боль. Вспомни этот страх.
– Я поняла. Не надо больше. Пожалуйста!
Я выпрямился, опустил ладонь на ее голову и… открыл глаза. Рядом с громким всхлипом подскочила на постели Хэл. Рывком отстегнула браслет, встала с кровати и, не глядя на меня, вышла из комнаты, спотыкаясь. Сдернула куртку с вешалки, хлопнула сначала дверью в коридоре, затем – входной. Ушла. И мне было понятно ее желание побыть одной…
Невольно вспомнился мой первый сон. Недостроенное здание. Свирепый ветер раскачивает стрелу крана, мотает обрывки проволоки. Человек, висящий в дыре между перекрытиями верхнего этажа, из последних сил цеплялся за тонкий провод. По изрезанным ладоням течет кровь, белое лицо искажено болью и ужасом. Феликс в оранжевом комбинезоне строителя, наклонившись над проломом, с интересом смотрит на жертву, а та все быстрее соскальзывает вниз.
Вряд ли я смогу забыть когда-нибудь. Хотя одно время очень старался.
Хэл вернулась через полчаса, когда я уже лежал в горячей ванне. Вошла, а затем, как была в кофточке, юбке и чулках, забралась в воду, уселась напротив, прислонившись спиной к бортику. Лицо ее было бледным, веки красными, волосы растрепанными сильнее обычного, а ноги ледяными.
– Я действительно понимаю, зачем ты это сделал, – сказала она хрипловатым, севшим голосом. – Но больше не надо макать меня носом в грязь.
– Больше не буду.
Хэл помолчала и призналась, по-прежнему избегая смотреть на меня:
– Мне очень стыдно. Я чуть не провалила задание. Ты ведь это хочешь услышать?
– Если это тебя утешит, мой учитель после моего первого сна устроил
Она взглянула на меня с любопытством и вернувшимся самообладанием.
– Правда? За что?
– Бросился спасать героя сна вместо того, чтобы дать ему возможность защищаться, проявить мужество или, наоборот, слабость…
Почти правда. Слабость с точки зрения Феликса тогда проявил я – когда, не выдержав, метнулся к краю провала, чтобы вытащить человека. Но вот уж о чем Хэл знать было совершенно необязательно.
– Хм… не слишком большое утешение. Ты всегда бросаешься всех спасать. Это твой обычный стиль. А я вела себя жестоко и эгоистично, как… – Она провела ладонью по воде, пытаясь подобрать достойное сравнение, но не нашла.
– Поверь мне, у каждого сновидящего бывают жесткие ошибки и провалы. Не ты первая. …Ладно. Не важно. В любом случае, мы хорошо поработали.
Ее порозовевшее лицо отразило искреннюю благодарность за мое участие.
Она вздохнула и, съехав по бортику, окунулась в воду по плечи. Похоже, моя ученица не считала свою работу хорошей и даже удовлетворительной. Но, надеюсь, сделала для себя какие-то выводы.
– Кстати, ты здорово дерешься. А этот дэймос, создатель сна… – спросила она, – ты можешь что-нибудь сказать про него?
– Очень сильный, бесконечно наглый, упивается своей властью и могуществом, считает себя абсолютно безнаказанным. Прекрасное воображение. Не раз был в Баннгоке. Изучил все его закоулки и притоны. Кроме того, надо обладать безграничным самолюбием, чтобы взять себе имя Морфея, и…
Я замолчал, глядя в запотевшее зеркало.
– И…? – осторожно произнесла Хэл, вопросительно глядя на меня.
Я не ответил, захваченный неожиданной идеей, и начал выбираться из ванны. Схватил первое попавшееся полотенце, вытираясь на ходу и оставляя на полу мокрые следы, поспешил на поиски коммуникатора.
– Ты видела мой телефон?
– Подожди, я сейчас вылезу, – откликнулась ученица сквозь плеск воды.
– Просто скажи, где он!
– Сейчас. Я хочу послушать, о чем ты будешь говорить.
– Хэ-эл!
– В гостиной. На столе. Ты все время бросаешь его где попало.
Я прошел в комнату, схватил коммуникатор и нашел нужный номер. Ответили мне только через несколько минут.
– Да, Мэтт, – прозвучал бодро голос Герарда. – Я уже в курсе, вы отлично справились…
– Послушай меня, – перебил я его. – Дэймос, подсунувший нелегальный сон моему клиенту, и дэймос, убивший борца, – одно лицо.
– Продолжай, – неторопливо произнес оракул.
– Я уверен, но доказательств у меня нет. Я просто чувствую. На уровне инстинкта. Это очень сильный морок. И он играл со мной. Точно так же, как и в первый раз, когда делал вид, что хочет утопить. Вы можете проверить это. Ребята, охотники, Туан и Кеута, поймали его химеру. Проверьте.