Мастер спорта в догонялки
Шрифт:
Найти в регионе нового и перспективного бойца а, главное, доложить об этом наверх, очень дорого стоит! Всем, так или иначе участвующим в подковёрной борьбе «заклятым друзьям» станет ясно, что не зря он есть свой хлеб. И, занятый так незаслуженно отодвигаемыми на второй план хозяйственными делами, продолжает «держать руку на пульсе».
Ну а когда, замордованный оппонент «свердловского самородка», как окрестил про себя перспективного парня Ефим Евгеньевич, отказался от третьего раунда и, тем самым безоговорочно признал поражение, московский гость понял, что поймал удачу за хвост.
Парня срочно нужно «брать на
Да, это будет немного не по регламенту. И, даже с некоторыми нарушениями. Но, судя по ленивой и, даже можно сказать, какой-то небрежной манере боксировать, до первенства Союза он может попросту не дотянуть. И не потому, что плох или не хватает таланта. А попросту по причине, видимого невооружённым глазом, равнодушного и абсолютно наплевательского и несерьёзного отношения ко всему происходящему.
Лень ему будет, попросту говоря. А так же неинтересно. Мотаться по сборам, постепенно, шаг за шагом подниматься вверх. Тратя месяцы и годы на, как показалось Храмову, совершенно не интересующее и очень мало прельщающее пацана занятие.
— Кто этот, так замечательно показавший себя юноша? — Осторожно поинтересовался Ефим Евгеньевич у сидящего рядом коллеги. — И что за восторженная молодая особа проявляет к нему столь настойчивое внимание?
— Николай Петров. — Слегка поморщившись, словно пришлось без сахара сжевать дольку лимона, ответил собеседник. — Восходящая звезда на музыкальном небосклоне. А барышня… — Тут спортивный чиновник невольно подтянулся и принял чуть более собранный и строгий вид. — Корреспондентка из Москвы. Говорят, специально прилетела, чтобы снять теле репортаж о молодом даровании. И… — Тут брови собеседника многозначительно взметнулись вверх. — По слухам, внучка самого Подгорного!
«Надо брать»! — Тут же, без всяких сомнений и прочих, сопутствующих принятию непростого решения колебаний, сделал вывод Ефим Евгеньевич. — «Не ясно пока, что там за мутная история с музыкой. Но поучаствовать в судьбе парня просто необходимо»!
К тому же, внимание, проявленное к перспективному юноше родственницей одного из членов Политбюро, ясно давало понять, что в младших лейтенантах тот долго не задержится. А человека, вовремя «заметившего талант» и, очень вовремя и так кстати, «протянувшего руку помощи», в обозримом будущем, ждут очень не плохие и весьма существенные плюшки.
Отработав или, скорее, судя по прежнему иронично-скептическому, с отдалёнными интонациями недовольства, выражению лица Травникова, «оттанцевав» и «откривлявшись» третий раунд я, по ставшей «хорошей и доброй» традиции, лёгким и хорошо дозированным крюком уронил противника на канвас. Чтобы, услышав последовавший за этим звук гонга, остаться ждать решения судейской коллегии.
Немного посовещавшись, высокая комиссия без особого, как понимаю, удовольствия и очень сильно скрепя сердце, вынесла вердикт в мою пользу. А что, собственно, всем этим уважаемым людям оставалось делать? Ведь, несмотря на моё «трусливое и пораженческое» и «граничащее с клоунадой» поведение, все три раунда закончились демонстративной, можно даже сказать, показательной поркой моего, прямо об этом заявляю, не совсем не удачливого соперника.
Причём, неблагосклонность к нему ведренной и непостоянной фортуны было выражена не в плохой подготовке.
Нет, изменчивая удача повернулась к нему задом оттого, что противником его стал я. Не знаю уж, по прихоти злодейки-судьбы или по воле Всевышнего, наделённый гораздо большими физическими возможностями, чем любой простой смертный.
Блин! Даже жалко стало парня, честное слово! Правда, немного и чуть-чуть не по настоящему. Ведь, как ни крути, а силой и на верёвках его никто сюда не тянул. И молотил он своими, «обутыми в перчатки» (которые, если вы помните мои досужие рассуждения, на самом деле являются самыми настоящими рукавицами или варежками) грабками, с неподдельным и весьма завидным энтузиазмом.
Метя, между прочим, не куда-нибудь, а по моей, и так не шибко соображающей бестовковке. А, если б попал? Больно, наверное б было?
Хотя… Если вспомнить широко распространённое в узких кругах мнение, выраженное простым народом в бодро звучащей пословице — «клин клином вышибают». И, кто знает, очень может быть, получи я в тыковку, то случившаяся после попадания в затылок газового баллона амнезия могла пройти. А исчезнувшая невесть куда память — наоборот вернуться.
Хотя… Возможен и другой, более грустный и весьма неблагоприятный для вашего покорного слуги, сценарий. И без того пострадавшее серое вещество смешалось бы в эдакий, ничего не соображающий гоголь-моголь. И один Создатель знает, какие печальные и незавидные перспективы ожидали бы одного немного наглого, очень самонадеянного и, при этом, как утверждали некоторые знакомые, весьма талантливого, младшего лейтенанта милиции.
Короче, ну его на хуй, таки плюшки. То есть, опять вынужден просить прощения, предпочту отклонить это, «заманчивое» в кавычках, и только что навоображаемое самому себе, предложение. И впредь попытаюсь обойтись более традиционными методами.
Тут рефери поднял вверх мою лапку. И, под редкие и негромкие, а так же, как показалось довольно-таки равнодушные аплодисменты, я пролез под канатами и пошкандыбал вслед за Олегом Авдеевичем в раздевалку.
— Хвалить не буду. — Расшнуровывая мои перчатки, скупо бросил он. — Но и ругать, по большому счёту, не за что. Ведь, — тут он, поморщившись, покачал головой и, давая таким образом понять его истинное отношения к моим сегодняшним «выкрутасам», — победителей не судят.
Качать права, задавая никому не нужные вопросы, вроде «какие претензии»? или «в чём дело, тренер»? я благоразумно не стал. Отцепился, и ладно.
Ну, подумаешь! Провёл оба боя не по задуманному кем-то сценарию. Описанному в многочисленных методичках и «многократно проверенных временем».
Но тут уже прошу прощения, дорогие товарищи! «Каждый дрочит, как он хочет». А так же, «на вкус и на цвет все фломастеры разные» и, до кучи, «никто не знает, где жмёт чужой ботинок».
Может, робкий я. Скромный и застенчивый юноша, стесняющийся бить ближнего по лицу и только перед угрозой неминуемого поражения, скрепя сердце, решающийся нанести один-единственный и, к несчастью для оппонента, такой удачный удар.