Мастер теней
Шрифт:
«Свобода!» — вспыхнуло его счастье, обожгло, ослепило.
Шу не успела подумать, что же делает, как приказала:
— Сидеть!
Обездвижила Тигренка, не обращая внимания на волну его разочарования и боли, надела новый ошейник и… оказалась за порогом собственных покоев, тяжело дыша и смаргивая непонятно как попавший в глаза песок.
«Это для твоего же блага, — вертелось на языке. — Ты не проживешь на свободе и дня. Рональду уже доложили о тебе. Он поймает тебя сразу, как выйдешь за дверь, а как только увидит твой дар… Нет! Не позволю!»
Но вместо того, чтобы вернуться и сказать
Как Шу ни старалась сосредоточиться на застольных разговорах, какая-то заноза не давала ей сидеть спокойно. Даже Кей, сегодня на удивление серьезный и уверенный в себе, поинтересовался, все ли у сестры в порядке.
— Мое платье к Осеннему балу до сих пор не готово, — надув губы, пожаловалась Шу.
Брат лишь пожал плечами: не хочешь говорить, не надо. А присутствующие на обеде рыцари короля и полдюжины его старых друзей с удовольствием переключились на обсуждение главного события осени, недели Больших Гонок.
Вставить несколько намеков на нечто необыкновенное и загадочное, связанное с подарком одной из придворных дам, и пробудить любопытство придворных не представило никакого труда. Сегодня же по Суарду расползется слух о новом чудачестве принцессы, достигнет ушей девицы Свандер — и завтра благодарная публика скушает увлекательную историю. Единственное, неудобно сажать Тигренка за спинет.
«Вот оно! — обрадовалась Шу. — Гитара. Такие мозоли на подушечках пальцев бывают, только если играть на чем-то струнном».
Эта мысль так увлекла Шу, что она едва дождалась окончания обеда, распрощалась с братом и придворными, напустив на себя самый таинственный вид, и помчалась в город. Она не стала ни переодеваться, ни брать лошадь — проще и быстрее самой, через Фельта Сейе. Все равно ни одна лошадь не угонится за летящей на крыльях ветра колдуньей. А чтобы не пугать горожан, есть пелена невидимости.
Излюбленная тропинка вывела Шу прямо к цели. Улица Трубадуров одним концом упиралась в Королевский парк, а другим в площадь Единорога. Несмотря на то и дело сыплющийся с неба мелкий дождик, под вековыми вязами на опушке толпились менестрели, поэты и любители «вольного» искусства. Казалось, солнце иногда пробивается сквозь тучи и плотные кроны, касается золотыми лучами то флейтиста, то вдохновенно вещающего барда.
«Сделать бы для них беседки, раз уж Королевского Театра на всех не хватает», — в который раз подумала Шу, и в который раз забыла, едва миновав приют богемы.
Лавка лучшего в Суарде мастера-струнника выходила одной стороной на улицу Трубадуров, а другой на площадь Единорога. Двухэтажный особняк белого камня даже в дождь казался облитым солнцем: когда-то шерре Клайвер были магами искусства, и на стенах их родового гнезда до сих пор оставались отблески древнего дара. Увы, последний из Клайверов не был магом и не имел детей. Даже лавку свою он, по слухам, собирался оставить ученику.
На бессмысленные сожаления об упадке магии у Шуалейды не было времени. Сменив пелену невидимости на личину одной
— Вернулся, негодник? — раздался из сумрачной глубины лавки радостно-ворчливый голос. — Хоть бы предупре… э… Светлого вам дня.
— Светлого, — поздоровалась Шу с высоким, чем-то похожим на ворона шером лет пятидесяти, вышедшим навстречу из-за прилавка.
— А его нет дома, почтенная.
— Кого? — не сразу поняла Шу, что маэстро говорит об ученике. — Я к вам. Мне нужна самая лучшая гитара.
Пока маэстро, скептически склонив голову на бок, оглядывал скромно одетую покупательницу, Шу принюхивалась и оглядывалась. В этой лавке пахло магией, с недавних пор очень знакомой магией! Янтарные блики то и дело мелькали то на одном инструменте, то на другом… сам Клайвер тоже слегка светился, совсем чуть — условная категория. Отчего же кажется, что где-то поблизости должен быть намного более сильный шер?.. Ощущение готовой вот-вот сложиться головоломки уже покалывало кожу, когда её прервал Клайвер:
— Думаю, эта вам подойдет. — Он вынул из застекленной витрины изящную гитару темно-медового цвета с почти черным грифом. — Десять империалов.
Так и не пойманная догадка ускользнула, а Шу досадливо встряхнула головой: что за ерунда, кругом Тигренок мерещится! Ведешь себя как влюбленная дурочка! Займись-ка делом.
Шу взяла гитару, попутно отметив, что мозоли на левой руке маэстро очень похожи на те, что у Тигренка. Да и сами руки похожи: тонкое запястье, длинные сухие пальцы. Только вот у Тигренка… Ширхаб, да что с тобой!
— Нет. — Она отдала инструмент обратно.
— Вам недостаточно хороша моя гитара? Или думаете, десять золотых это много? — И так не особо довольный Клайвер начал злиться. — Так пойдите к Валенсису! Он вам продаст расписные дрова по сходной цене.
— Маэстро, эта гитара хороша, но мне нужна самая лучшая.
— Вы во всем Суарде не найдете лучше, чем у меня.
Вместо ответа она еще раз оглядела развешанные по стенам и разложенные по витринам инструменты. Сильнее всего присутствие магии ощущалось в дальнем углу за прилавком. Шу в пять быстрых шагов достигла прилавка, обошла его и сняла с полки не совсем новую гитару черного дерева.
— Что вы себе позволяете? — Клайвер схватил её за руку и попытался отнять гитару. — Это не для вас.
Шу обернулась, смерила его коронным взглядом «колдунья сердится». Маэстро вздрогнул, отпустил её руку, но не отступил.
— Положите на место, почтенная.
— Я беру эту — Шу погладила черный бок. — Сколько?
Оглядев её с ног до головы, Клайвер фыркнул и назвал цену:
— Сто пятьдесят империалов наличными, и не дингом меньше.
Мгновенье полюбовавшись сверкающими черными глазами и торжествующей полуулыбкой — ох, не зря маэстро вот уже лет двадцать слывет первым героем-любовником Суарда — Шу сунула руку в иллюзорный карман и вытащила прямиком из собственного секретера в башне Заката кошель. Торжество Клайвера тут же сменилось растерянностью: выложить за гитару цену хорошего городского дома? Маэстро покачал головой и отступил на шаг.