Мастера детектива. Выпуск 3
Шрифт:
– Не знаю. Схожу посмотрю.
Они вместе начали поиски и наконец обнаружили белую картонную коробку с несколькими крошками пирога, лежащую в кухонном шкафу. Доктор тщательно упаковал ее.
– Я этим займусь. А вы не знаете, где обертка?
С оберткой им не повезло, и Сьюзен предположила, что ее бросили в печь.
– Вы пока не уезжаете, миссис Бэнкс?
– Нет, я должна разобрать вещи тети. Я пробуду здесь пару дней.
– Отлично. Как вы, конечно, понимаете, полиция может захотеть расспросить вас. Вы не знаете никого, кто мог… ну, затаить злобу
Сьюзен покачала головой:
– Я вообще мало о ней знаю. Только то, что она прожила с моей тетей несколько лет.
– Она всегда казалась приятной, но ничем не примечательной женщиной. Не из тех, у кого бывают враги. Значит, свадебный пирог прислали по почте? Похоже на ревнивую женщину, но кто мог ревновать к мисс Гилкрист? Выглядит невероятно.
– В самом деле.
– Ну, я должен идти. Не понимаю, что происходит в нашей тихой и маленькой Литчетт–Сент–Мэри. Сначала зверское убийство, потом попытка отравления по почте. Странно, что одно последовало за другим.
Доктор зашагал по дорожке к своей машине. В коттедже было душно, и Сьюзен, оставив дверь открытой, медленно поднялась наверх и возобновила работу.
Кора Ланскене не была аккуратной и методичной женщиной. Ящики ее комода были набиты чем попало. В одном лежали туалетные принадлежности, старые носовые платки и кисти. В другом поверх нижнего белья были втиснуты письма и счета. В третьем под шерстяными джемперами находилась картонная коробка с двумя накладными челками. Четвертый был полон старых фотографий и тетрадей с эскизами. Сьюзен задержалась на групповом фотоснимке, очевидно сделанном много лет назад где–то во Франции и изображавшем молодую и худощавую Кору, державшую под руку высокого долговязого мужчину с всклокоченной бородой и в вельветовой куртке. Сьюзен решила, что это покойный Пьер Ланскене.
Фотографии интересовали Сьюзен, но она отложила их в сторону и начала сортировать сложенные в стопку бумаги. Наткнувшись на письмо, она дважды прочла его и все еще не могла оторвать от него взгляда, когда голос за спиной заставил ее испуганно вскрикнуть:
– Что тебя может здесь удерживать, Сьюзен? Хэлло, в чем дело?
Сьюзен покраснела от досады:
– Джордж! Как же ты меня напугал!
Ее кузен лениво усмехнулся:
– Похоже на то.
– Как ты здесь очутился?
– Ну, дверь внизу была открыта, поэтому я вошел. На первом этаже никого не оказалось, и я поднялся сюда. Если ты имеешь в виду, как я очутился в этих местах, то я утром отправился на похороны.
– Я тебя там не видела.
– Мой драндулет сыграл со мной скверную шутку. Мотор заглох, я провозился с ним не знаю сколько времени, а он возьми и заработай сам по себе. На похороны опоздал, но решил, что все равно стоит сюда заехать. Я знал, что ты здесь. – Сделав паузу, он добавил: – Я звонил тебе, и Грег сказал, что ты поехала вступать в права наследства. Я подумал, что могу тебе помочь.
– А ты не должен быть в своем офисе? – осведомилась Сьюзен. – Или ты можешь брать выходной, когда пожелаешь?
– Похороны – лучший предлог для отсутствия на работе. А эти похороны,
Сьюзен задумчиво смотрела на Джорджа. Она редко виделась с кузеном, а при встрече всегда чувствовала, что ей нелегко его понять.
– Почему ты на самом деле приехал сюда, Джордж? – спросила Сьюзен.
– Вполне возможно, чтобы поработать детективом. Я много думал о прошлых похоронах, на которых мы присутствовали. Тетя Кора в тот день заварила кашу. Меня интересовало, вызваны ли ее слова обычной безответственностью и joie de vivre [16] или же она имела в виду нечто конкретное. Что говорится в письме, которое ты так внимательно читала, когда я вошел?
– Это письмо, которое дядя Ричард написал Коре после того, как побывал у нее, – медленно ответила Сьюзен.
16
Легкомыслие ( фр.).
Какие черные у Джорджа глаза!.. Она считала их карими, но они были черными, а в черных глазах всегда есть нечто непроницаемое. Они скрывают мысли.
– В письме есть что–то любопытное? – спросил Джордж.
– Ну, не совсем…
– Могу я взглянуть?
Поколебавшись, Сьюзен вложила письмо в его протянутую руку.
Он прочитал письмо, бормоча текст себе под нос:
– «Рад был увидеть тебя после стольких лет… Ты выглядишь прекрасно… Домой добрался благополучно и не очень устал от поездки…» – Внезапно его голос изменился и стал четким: – «Пожалуйста, не говори никому о том, что я тебе рассказал. Твой любящий брат, Ричард».
Джордж посмотрел на Сьюзен:
– Что это может означать?
– Что угодно. Возможно, речь шла о его здоровье. Или какая–то сплетня об общем знакомом…
– Да, эта фраза ничего не объясняет, но наводит на размышления… Что же он рассказал Коре? Кто–нибудь может об этом знать?
– Возможно, мисс Гилкрист, – задумчиво отозвалась Сьюзен. – Думаю, она подслушивала.
– Ах да, компаньонка. Кстати, где она?
– В больнице – отравление мышьяком.
Джордж уставился на нее:
– Быть не может!
– Может. Кто–то прислал ей отравленный свадебный пирог.
Джордж опустился на стул и присвистнул.
– Похоже, дядя Ричард не ошибся, – сказал он.
На следующее утро в коттедж явился инспектор Мортон.
Это был мужчина средних лет; он слегка картавил – типичное сельское произношение. Держался он спокойно, но его проницательный взгляд казался настороженным.
– Вы понимаете, что это значит, миссис Бэнкс? – осведомился инспектор. – Доктор Проктор уже рассказал вам о мисс Гилкрист. Несколько крошек свадебного пирога, которые он захватил с собой, были подвергнуты анализу, и в них обнаружили следы мышьяка.