Мастера детектива. Выпуск 5
Шрифт:
— Нет, но хотел бы знать. Выпаливайте.
— Точнее говоря, не то, что я думаю, — несколько поколебавшись, продолжал Бэйн, — а то, что думает моя тетя… или, во всяком случае, какая мысль у нее появилась. По–моему, она не забыла сделанною вами замечания, которое ей очень не понравилось. Она уверена также, что Вулф содрал с нее слишком большой гонорар за проделанную работу. Вот она и думает, что вы убедили полицию и прокуратуру в правильности вашей гипотезы об убийстве, а раз так, власти начнут причинять неприятности ей и ее гостям, и Вулф может счесть, что она согласится
— Да, конечно, мысль интересная, — согласился я, — но с одним недостатком. Если я припомню сейчас «нечто такое», о чем не упомянул в своих показаниях, никакая сумма, предложенная вашей тетушкой, не компенсирует мне моей собственной шкуры, которую сдерут с меня за это полиция и прокуратура. Передайте тетушке, что я ценю ее столь лестное мнение обо мне и ее щедрое предложение, но не могу…
— Я вовсе не говорил, что она делает вам какое–то предложение… Вот вы все твердите о каких–то своих предложениях…
Это, естественно, беспокоило его больше всего, так же, как Цецилию Грантэм, Эдвина Лэдлоу и, вероятно, всех остальных. Бэйн бубнил об этом минут десять и, хотя прямо мне денег не предлагал ни сам, ни от имени своей тетушки, использовал все, что можно, начиная от обращений к моему стадному инстинкту до призывов к моей добропорядочности. Конечно, я мог бы предоставить ему возможность изливаться хоть до второго пришествия в надежде, что он выболтает что–нибудь, если бы мне не было известно, что у нас дома к шести часам вечера ожидается общество и мне необходимо быть там. Когда я уходил, Бэйн был так расстроен, что даже не проводил меня.
Времени у меня оставалось в обрез, я попал в часы «пик» и опоздал. Мои часы показывали пять минут седьмого, когда я вышел из такси у нашего дома и поднялся на крыльцо. Если вы думаете, что я напрасно нервничал, значит, вы плохо знаете Вулфа, во всяком случае хуже, чем я. Мне известны случаи, когда он вставал и уходил из кабинета только потому, что женщина начинала плакать или повысила на него голос, а теперь, как Вулф сообщил мне ранее, он ожидал компанию, в которую входили три женщины — Элен Ярмис, Этель Варр и Роза Тэттл, — и никто не мог предсказать, в каком состоянии они появятся у нас после допросов в полиции.
Именно поэтому я должен признаться, что испытал определенное облегчение, когда, появившись в кабинете, обнаружил, что там все тихо и мирно: Вулф восседал за своим столом, дамы рядком перед ним, а Орри — на моем месте. Пока я здоровался с гостями, Орри переместился на кушетку.
— Арчи, мы пока еще только обменивались любезностями, — обратился ко мне Вулф, как только я оказался на принадлежащем мне месте. — Ты хочешь доложить мне что–нибудь?
— У меня нет ничего срочного, сэр, что не могло бы ждать.
— Так вот, сударыни, — продолжал Вулф, обращаясь к собравшимся, — я благодарю вас за то, что вы пришли, ибо вы не обязаны были делать это. Мистер Кэтер, приглашая вас сюда, объяснил: мнение мистера Гудвина, выраженное
— Но я же предупреждала его, — прервала шефа Роза Тэттл, — что Фэйт может принять яд прямо там, на ужине, а он заверил меня, что не допустит этого, однако Фэйт все равно не стало.
Голубые глаза и круглое личико Розы выглядели вовсе не так жизнерадостно, как в тот вечер… Более того, они не были жизнерадостными вообще, но все же она по–прежнему казалась мне хорошенькой, когда она говорила, ее конский хвостик задорно подрагивал.
— Мистер Гудвин докладывал мне об этом, — кивнул Вулф, — но полагает, что произошло не то, чего вы опасались. Он считает, что мисс Ашер не сама умышленно отравилась, а кто–то отравил ее шампанское. Вы не согласны с ним, мисс Тэттл?
— Не знаю. Я уже ответила на столько вопросов, что теперь и сама не знаю, что думать.
— Мисс Варр?
— А я думаю, — заявила та, пытаясь казаться спокойной, — что Фэйт не кончала с собой.
— Вы так думаете, мисс Варр? Почему?
— Потому что, когда она взяла бокал с шампанским и выпила, я смотрела на нее. Мы стояли с мистером Гудвином и наблюдали за Фэйт, так как Роза сообщила нам, что у Фэйт есть яд. Я убеждена, что если бы Фэйт опустила яд в шампанское, я увидела бы это. Полицейские усиленно пытались заставить меня сказать, что я так говорю только потому, что меня подучил мистер Гудвин, а я отрицала и отрицаю это. Мы с ним беседовали, правда, но вовсе о другом. Не так ли, мистер Гудвин? — обернулась она ко мне.
Мне хотелось подскочить к ней, обнять и расцеловать, а затем пристрелить Кремера и нескольких помощников окружного прокурора. Кремер не только не нашел нужным упомянуть, что мои показания подтверждались другими свидетелями, но даже заявил, что если бы не я, самоубийство было бы вполне приемлемым объяснением. Проклятый лжец! Пристрелив его, я должен был потом через суд предъявить ему гражданский иск об уплате мне компенсации за причиненный ущерб.
— Конечно, так! — отозвался я. — Надеюсь, вы не осудите меня, если я расскажу здесь о нашей беседе за ужином? Вы сказали, что вам только девятнадцать лет и вы пока еще не всегда знаете, как следует воспринимать те или иные факты, но уже научились наблюдать, можете занять ту или иную позицию и придерживаться ее. — Я повернулся к Вулфу. — Думаю, будет вовсе не вредно сказать ей, что это неплохо.
— Конечно, — подтвердил он. — Более того, мисс Варр, это вполне удовлетворительно. — Если бы она только могла знать, что подобная оценка Вулфа представляла собою нечто совершенно исключительное. Например, мне он выставлял отметку «удовлетворительно» только в тех случаях, когда мои действия представляли собою шедевр. Вулф повел глазами. — Мисс Ярмис?
Элен Ярмис все еще держалась с достоинством. Уголки ее полных губ были опущены вниз, очевидно, навсегда. Вид у нее был довольно беспомощный.