Мастера детектива. Выпуск 6
Шрифт:
— Пройдите сюда. Здесь товары для мужчин. — И Мейтер увидел кучу подержанных перочисток, щеточек для чистки трубок, расшитых вручную кисетов. Кто-то прислал даже старые мундштуки. Он быстро соврал:
— Я не курю.
Но проницательная дама не отставала:
— Вы же пришли сюда истратить деньги, а заодно исполнить свой долг, не так ли? Вот и купили бы что-нибудь нужное. В других рядах вы ничего не найдете.
Стараясь следить из толпы за передвижением мисс Мейдью, окруженной толпой бойскаутов, он успел увидеть несколько выставленных на продажу жалких ваз с обитыми краями и груды пожелтевших детских
— У меня есть несколько пар подтяжек. Вы могли бы приобрести одну.
И тут у Мейтера (он и сам не ожидал) вырвалось:
— Возможно, она уже мертва.
— Кто мертв? — спросила женщина и подняла с прилавка пару розовато-лиловых помочей.
— Простите, — извинился Мейтер, — я забылся.
Он был зол на себя за то, что потерял самообладание, и подумал: «Послали бы лучше кого-нибудь другого. Похоже, я не выдержу».
— Простите, — бросил он женщине, увидев, что последний бойскаут закрывает свой альбом.
Он повел мисс Мейдью в придел. Журналист уже ушел.
— Я пытаюсь разыскать одну девушку из вашей труппы. Ее зовут Энн Краудер.
— Не знаю такой, — сказала мисс Мейдью.
— Она только вчера приехала.
— Они все на одно лицо, — сказала мисс Мейдью, как китаянки. Я никак не могу запомнить их по именам.
— Она блондинка. С зелеными глазами. У нее хороший голос.
— Только не в этойтруппе, — сказала мисс Meйдью, — только не в этой. Слышать их не могу. Прямо уши вянут.
— А вы не помните, не выходил ли кто из девушек вчера из театра после репетиции с каким-нибудь мужчиной?
— А зачем мне помнить?
— Он ведь и вас приглашал.
— Толстый дурак, — сказала мисс Мейдью.
— Кто он такой?
— Не знаю. Кольер, кажется, называл его Дейвнант. Или Дейвис? Прежде мне его не приходилось видеть. Наверное, это тот самый человек, с которым поссорился Коэн. Хотя кто-то что-то такое говорил о Коллитропе.
— Это очень важно, мисс Мейдью. Девушка исчезла.
— В таких труппах всегда что-нибудь да случится. Зашли бы вы хоть раз в их уборные да послушали — у них только и разговору что о мужчинах. Как они еще думают после этого играть? Такое убожество!
— Значит, вы ничем не можете мне помочь? А как вы думаете, где бы я мог найти этого Дейвнанта?
— Кольер наверняка знает. Он вернется вечером. А может, и нет. Не думаю, чтобы он познакомился с ним у Адама. Ага, теперь припоминаю. Кольер назвал его Дейвисом, а он сказал, нет, он Дейвнант. Он выкупил долю Дейвиса.
Мейтер ушел огорченный. Какой-то инстинкт, всегда влекший его в толпу, потому что в толпе незнакомых людей дельные мысли посещали его гораздо чаще, чем в пустых комнатах или на безлюдных улицах, погнал его через зал. Глядя на этих увлеченно торгующихся женщин, никак нельзя было сказать, что Англия находится на грани войны.
— А я говорю, мисс 'Опкинсон, если вы обращаетесь ко мне, говорю я...
— На Доре это будет выглядеть очень мило.
Ветхая старуха, склонившаяся над кипой панталон из искусственного шелка, сказала:
— Он лежал пять часов подряд, задрав ноги кверху.
А какая-то девушка, хихикая, хрипло шептала:
— Ужас. Залез рукой прямо под юбку.
Эти люди, казалось, и не думали о войне. Они суетились сейчас в душном зале
— Достань мне вон тот кусок, милый, — просипела она. — У тебя руки длинные. Нет, не тот. Розовый, — и полезла в сумку за деньгами... Это была сумка Энн.
4
Брат Мейтера покончил жизнь самоубийством. Он куда больше, чем Мейтер, нуждался в том, чтобы быть частью какой-нибудь организации, ему также нужен был порядок и дисциплина, но, в отличие от Мейтера, он своей организации не нашел. Когда дела у него пошли плохо, он покончил с собой, и Мейтера вызвали в морг опознать тело. Он все еще надеялся, что это кто-то другой, пока не увидел бледное, потерянное лицо утопленника. Весь тот день он провел в поисках брата, обегал весь город, но первым чувством, возникшим у него при виде мертвого тела, было не горе. Он тогда подумал: «Мне некуда спешить, можно и посидеть». Выйдя из морга, он зашел в кафе и заказал целый чайник чаю. Выпил, как ни в чем не бывало, две чашки и только тут вдруг почувствовал, какое горе на него свалилось.
То же самое произошло и сейчас. Он подумал: «Если бы я не торопился, я бы не свалял дурака перед той женщиной, что продавала подтяжки. Ее наверняка убили. И зачем я только торопился?»
— Спасибо, милый, — сказала старуха и убрала кусок розовой ткани.
Насчет сумки у него не было никаких сомнений. Он сам подарил ее Энн. Дорогая сумка, такую вряд ли найдешь в Ноттвиче, а тут еще видно, что из-под маленькой бляшки крученого стекла содраны инициалы. Все кончено. Навсегда. Ему больше некуда спешить. Боль, гораздо сильнее той, что он чувствовал тогда в кафе (человек за соседним столом ел жареную камбалу, и теперь, он сам не знал почему, боль утраты ассоциировалась в его мозгу с запахом рыбы), вонзилась ему в сердце. Но сначала он почувствовал какое-то холодное, спокойное наслаждение при мысли о том, что преступники у него в руках. И он, вероятно, отправит их на виселицу. Старуха выбрала маленький лифчик и с неприятной ухмылкой пробовала на ощупь эластичную ткань: лифчик предназначался для молодой красивой девушки, которой стоит заботиться о своей груди.
— И чего только они теперь не нацепят, — буркнула она.
Он мог арестовать ее сразу же, но он уже решил, что не будет этого делать: тут замешан кто-то поважнее старухи, и он поймает их всех, и чем дольше продлится погоня, тем лучше; ему не придется думать о том, что его ждет, пока со всем этим не будет покончено. Мейтер испытывал радость от того, что Рейвен вооружен. Он тоже взял с собой оружие, и теперь ему, вероятно, представится возможность им воспользоваться.
Он поднял глаза и по другую сторону прилавка увидел мрачную злую фигуру, которую искал. Взгляд Рейвена тоже был устремлен на сумку Энн. Короткая поросль усов не могла скрыть заячьей губы.